— Однажды Ханна рассказала мне о своем видении, — тихо сказал сэр Роберт, глядя на меня, но улыбаясь принцессе.

— И что она увидела?

— Она увидела, что я буду любим и обожаем королевой.

Они засмеялись негромким смехом, парочка любовников-заговорщиков. Потом сэр Роберт улыбнулся мне. Мое лицо осталось каменным.

— Какая муха тебя сегодня укусила? — спросила Елизавета.

Мы стояли с нею на галерее, вне досягаемости ушей любопытных придворных. Им так и так из-за переливов лютни было бы невозможно услышать наш разговор.

— Мне не нравится этот граф Фериа, — без обиняков ответила я.

— Ты постаралась, и теперь об этом знают все. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе являться без приглашения к моему двору и оскорблять моих гостей? Уж если сняла шутовские одежды, так и веди себя, как подобает леди.

Я улыбнулась.

— Поскольку я привезла послание, которое вы наверняка захотите услышать, думаю, вы не вышвырнете меня за ворота, не услышав его. А шутиха я или леди — значения не имеет.

Она засмеялась моей дерзости.

— Сомневаюсь, что и вам нравится де Фериа, — продолжала я в том же духе. — Вначале он был вашим непримиримым врагом, теперь вдруг стал чуть ли не лучшим другом. Полагаю, он здесь не один такой. У вас ведь тоже хорошая память, ваше высочество.

— Большинство моего двора таковы. Кстати, и ты тоже.

— Нет, ваше высочество. Я всегда восхищалась вами обеими.

— Ты любишь ее больше, чем меня, — ревниво, словно маленькая девочка, заявила Елизавета.

Я невольно засмеялась этому детскому выплеску. Услышав смех, сэр Роберт, стоявший неподалеку, повернулся и одарил меня еще одной из своих очаровательных улыбок.

— Ваше высочество, королева меня тоже любит. А вы всегда либо насмехались надо мной, либо уличали в том, что я — шпионка Марии.

Не выдержав, Елизавета засмеялась.

— Да. Было дело. Особенно когда ты попадала под мое дурное настроение. Но я умею помнить и хорошее. Я ведь помню, как ты добровольно явилась в Тауэр и служила мне. И еще я никогда не забуду твоего видения. Помнишь, ты почувствовала дым костров в Смитфилде? Тогда я поняла, что должна стать королевой и принести мир нашей стране.

— Да, и аминь, — заключила я.

— А теперь я хочу услышать про послание, — сказала Елизавета, становясь серьезной.

— Вы не возражаете, если об этом мы будем говорить в ваших покоях? И можно мне позвать туда Джейн Дормер?

— Зови. Я хочу, чтобы при нашем разговоре присутствовали сэр Роберт и Джон Ди.

Я молча поклонилась и, приноравливаясь к шагам Дэнни, пошла вслед за принцессой в ее покои. Придворные, мимо которых она проходила, кланялись ей, как королеве. Я улыбнулась, вспомнив разыгранную ею историю со сломанным каблуком, когда она шла, прихрамывая на одну ногу. Это было в другой галерее, но тогда никто ей не кланялся и даже не пытался по-человечески помочь. Сейчас былые хулители Елизаветы охотно бросили бы в грязь свои плащи, только бы она прошла, не испачкав ног.

Когда мы оказались в ее покоях, Елизавета пододвинула к камину стул. Я уселась на табурет, прислонившись к стене. Дэнни устроился у меня на коленях и задремал. Мне казалось, что сейчас для меня самое главное — внимательно вслушиваться в каждое слово принцессы. Точнее, в то, что скрывается за словами. Мне предстояло заглянуть сквозь улыбающуюся маску ее лица прямо в сердце.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Джейн. Она сделала самый неглубокий реверанс и остановилась возле стула Елизаветы. Принцесса жестом пригласила ее садиться.

— Если вы не возражаете, я постою, — почти буркнула Джейн.