— Я не…

— К счастью, да, ты не моя матушка, — Райдо прижал к губам альвы палец. — Но тебе ведь тоже надо… Ийлэ, я хочу, чтобы тебе здесь было уютно. Не на чердаке, в доме. Ты, конечно, упрямая, как ослица…

— Я не…

— Упрямая, — он вновь прижал палец. — Но не ослица, согласен. Во — вторых, не ты одна в доме живешь. Нат вон растет… дорастает, точнее, рубашки уже трещат… и мне бы кое — чего глянуть надобно… в — третьих, Броннуин…

— Нани.

— …тоже требуется много чего… пеленки — распашонки… соска… игрушки какие‑нибудь… и колыбелька… и вообще я в этом не очень‑то разбираюсь, поэтому сама посмотришь.

— Мне не будут там рады.

— А мне плевать на их радость, — Райдо провел пальцем по щеке.

Не отстранилась.

Не заметила даже прикосновения, а если и заметила, то, верно, не сочла его неприятным…

— По городу прогуляемся. На почту заглянем, повесим объявление, что прислуга нужна, а то этакими темпами дом к весне так грязью зарастет, что не отмоем.

— Сюда не захотят идти…

— Захотят, Ийлэ.

— Ты не понимаешь…

— Я понимаю, — он поставил корзину на пол и сам присел, заглянул в зеленющие, неправдоподобно яркие глаза. — Я понимаю, что дом этот считают едва ли не проклятым. И что вас ненавидели, не именно вас, но альвов… я понимаю, что ненавидят и нас, просто на всякий случай… войну начали мы, а пострадали люди. Но еще я понимаю, что война окончена. Нет, послушай, пожалуйста… я это сказал не к тому, что многие проникнутся идеями мира и любви к ближнему. Не проникнутся, я не настолько наивен. Но людям нужна работа… а я готов ее дать…

Молчит.

Не верит?

Почему‑то обидно оттого, что она все еще не верит. И конечно, Райдо понимает: ей нужно время, бездна времени, чтобы оттаять хоть немного… она уже оттаяла.

И не замирает, когда видит его.

Не следит, за каждым движением, за каждым выдохом, пытаясь уловить момент, когда он занесет руку. А когда заносит, не для удара, но просто забывшись, что она рядом, то не сжимается больше в комок. И наверное, уже этому он должен радоваться.

Радуется.

И этому… и ее рассказам… и тому, что она все‑таки доверяет, хоть немного, но доверяет, если говорит о прошлой своей жизни. Вот только радость получается горькой.

Но Райдо с горечью справится.

Справился.

— Опять же, прогуляемся… заглянем к шерифу… вдруг да выяснил он чего интересного.

— Ты… не отступишь?

— Нет, — он взял корзину и руку протянул, сам нашел ладонь ее, все еще холодную и наверняка пахнущую сладко, водой, — идем… к слову, я тебе не говорил, нет? Мне отписались из конторы. Они своего специалиста по сейфам отправили, вот завтра его и заберем…

— Там ничего не осталось.

— Быть может, — Райдо широко улыбнулся. — Но проверить надо же? И вообще, не лишай меня надежды! Я с детства мечтал, что когда‑нибудь найду настоящий клад…

— И как?

— Нашел.

Отвернулась. И пожалуй, слишком поспешно отвернулась…

Сбежала снова.

Псы были чужими.

Они держались в стороне, сплоченной стаей, которая следила за Ийлэ.