|
Бруджа находился в одном из тех подземных помещений виллы, в которые посторонним запрещалось входить под страхом смерти. В своём святилище. Он сидел за огромным столом, положив обнажённые руки ладонями вверх. Он уже прочитал заклинание и теперь ждал, когда аркан заработает, когда начнётся удивительная церемония, до сих пор вызывающая благоговейный трепет в его зачерствелой душе. По опыту Александр знал, что ожидание может продлиться и десять минут, и четыре часа, а потому сидел молча, стараясь полностью сосредоточиться на предстоящем действе, но мысли постоянно сбивались на шкатулку. «Не думать о шкатулке! После!» У стены, ярдах в шести от барона, возвышался деревянный крест, на котором, в духе римской традиции, был распят обнажённый масан. Но не прибит гвоздями, а привязан заговорённой верёвкой, полностью исключающей возможность освобождения. Высота подземного зала была достаточно большой, так что пятки масана находились примерно в двух ярдах от пола. Распятый улыбался. Между ним и бароном расположилась Бледная хризантема, удивительно красивое чудовище, заботливо выращенное Александром из семечка Алого Безумия. Крупный бутон — в нем можно было с лёгкостью спрятать человского младенца — ещё спал, и Бруджа с нетерпением ожидал раскрытия. И даже чуть дрожал от возбуждения. И от предвкушения. А распятый улыбался. Головоломный процесс наполнения рубина силой занимал не один день. Первыми в подвале барона умирали семь челов, отобранных по специальной формуле, учитывающей особенности крови, наследственности, места и времени рождения. Семь дней их кормили специально приготовленной пищей, поили особой смесью вина и крови, а затем приводили на Рудный алтарь и отдавали масану в тщательно вычисленной последовательности, сопровождая процесс сложнейшими ритуалами. Но как бы ни был голоден вампир, он не способен высушить за один присест семь челов, поэтому масана тоже готовили особо: специальный обряд превращал его в охваченного постоянной Жаждой идиота, готового пить кровь непрерывно, совершенно не задумываясь о последствиях. После того как седьмой чел был высушен до последней капли, Александр помещал осоловевшего, похожего на бурдюк масана на крест и проводил последнюю часть церемонии. На этот раз ожидание ограничилось двадцатью минутами. Бутон стремительно раскрылся. Бледно розовые лепестки разошлись, превратившись в восхитительный цветок, в сердце которого пылал крупный рубин. В нос ударил терпкий запах, и Бруджа сжал кулаки, напрягся, заставляя вздуться вены на руках. «Сейчас…» Первое щупальце вонзилось распятому масану в шею, следующее в живот, а потом к жертве устремился целый поток гибких тонких стеблей, и Александр отвернулся, сосредоточившись на тех двух щупальцах, что медленно приближались к его рукам. «Сейчас…» Острые иглы вонзились в вены, их сок огненным ручейком побежал к сердцу, и в груди барона расцвёл ещё один цветок, вспыхнул ещё один рубин. — Да! — Бруджа никогда не мог сдержать крик. Дивная энергия Алого Безумия наполняла тело, разрывала на части, делала его великим. Он давно уже не пил кровь, не высушивал добычу, не наслаждался поглощаемой жизнью. Он давно уже должен был умереть, но сила Алого Безумия вела барона вперёд. — Да!! И наливалась жертвенной кровью Бледная хризантема, и тонкие, пастельных тонов лепестки становились бархатистыми, бордовыми, напоминающими знаменитые розы Малкавиан. И пылал в её сердце рубин, жадно впитывающий в себя суть магии Крови. И визжал на кресте безумец. Жан Жак нашёл Александра в каминном зале, ставшем в последний месяц излюбленным местом пребывания барона. С тех пор как в доме появился русский чел, Бруджа проводил в этой комнате гораздо больше времени, чем где бы то ни было. В ней он вёл совещания, работал с бумагами — бизнес требовал внимания, — а оставшись один, пил тяжёлое красное вино, валялся на диване и смотрел на постоянно горящий в камине огонь. |
