|
— Им везло, — подтвердил Чернышёв. — Именно поэтому я решил вернуть шкатулку. — В наши дни мало кто верит старым легендам. — Русские не любят трепать языком, — усмехнулся Роберто. — Нашим преданиям можно доверять. — Пожалуй, соглашусь, — качнул головой барон. — Что дальше? — Решив, что семейная легенда правдива, я потратил немало времени и средств, чтобы выяснить, кто украл у прадеда шкатулку и является её нынешним владельцем. Я даже устроился в одну из бюрократических структур Евросоюза, чтобы иметь возможность часто посещать Москву. Последние семь лет я практически жил в России, и я нашёл. Я точно знаю, у кого шкатулка. — Та самая шкатулка? — не удержался Бруджа. — Та самая шкатулка. Барон шумно выдохнул, откинулся на спинку кресла, покачал головой, словно не веря услышанному. — Так чего же ты хочешь, чел Роберто? Почему не взял шкатулку себе? Чернышёв пронзительно посмотрел на вампира. — Потому что я понял — шкатулка не предназначена для простого чела. Потому что узнал имя её истинного хозяина. И потому что ищу его покровительства. — Роберто склонил голову. — Я хочу быть вашим слугой, барон Александр. — А как же свобода? — Я дворянин, — твёрдо ответил Чернышёв. — Во мне нет царской крови. Я должен кому то служить. Бруджа нащупал бокал и, не отрывая взгляд от Роберто, сделал маленький глоток. — Я мог бы поехать в Россию, забрать шкатулку и использовать её самостоятельно, — продолжил Чернышёв. — Но я понимаю, с какими рисками это связано. Начнём с того, что я не смогу включить… — Активизировать, — эхом поправил русского Бруджа. — Я не смогу её активизировать, придётся обратиться к знающим людям. Соответственно, или с вашей, или с их стороны. О шкатулке узнают. У меня её отберут. — Ты умен, чел Роберто. — Поэтому я пришёл к вам. Я рассудил, что пусть лучше у меня будет надёжный друг и покровитель, чем непредсказуемый сувенир от Сен Жермена. Что скажете? — Почему ты не пошёл к моим врагам? Чернышёв замер. Замолчал. Отвернулся, словно вопрос барона был ему неприятен. — Почему ты не обратился к моим врагам? — нахмурился Бруджа. — Потому что они ничего не сделали для того, чтобы остановить красное колесо, — скривился русский граф. — Потому что они смотрели, как пришлые твари вырезают цвет моей нации, и ничего… — Они не имели права вмешиваться, — усмехнулся Александр. — И, судя по твоей осведомлённости, ты не можешь этого не знать. Существует договор. — Плевать на договор! — В общем то, я с тобой согласен, — после очередной паузы произнёс барон. — Договариваться с челами — действительно последнее дело. — Моя семья потеряла все. — Чернышёв уже взял себя в руки, его голос прозвучал довольно спокойно. — А они могли это предотвратить. Значит, они мои враги. — Не стану тебя переубеждать. — Бруджа поднялся, долил в бокалы вина и поинтересовался: — А как ты узнал о нас? — Будучи в Москве, я случайно оказался на лекции профессора Серебрянца. Все остальные воспринимали его истории как легенду, как красивую сказку, а я… я верил. Я поверил сразу. Я знал, что успехи, которых добилась моя семья в девятнадцатом веке, не случайны. Я верил в сказки. — Могу только порадоваться за тебя. — Среди прочего профессор рассказывал и о масанах. О вражде Камарилла и Саббат. Я вернулся в Рим и подумал: «Почему нет?» Почему бы в Италии не жить масанам? И начал искать, анализировать, наблюдать за людьми, которые отличаются от других. — Ты упорный человек. — Я — русский. — Ты — русский. |
