|
Ему хотелось наброситься на тритонов, и словно в ответ на это желание, правая рука засветилась и в ней появился сияющий зелёным тапал. Разрубив спутавшие его сети, молодой тритон увидел, что ещё больше тритонов появилось в Башне Нумоса – и все они смотрели на него с отвращением и страхом. Поднявшись к потолку на спине Прилива, он воззвал к ним, но все его надежды объясниться были разбиты потоком трезубцев и ругательств. Несмотря на ярость, неконтролируемо вздымавшуюся внутри, Керос совсем не хотел биться с собственным народом, независимо от причин, по которым они атаковали. Устроившись на спине коня поудобнее, тритон изгой повернулся к преследователям спиной и скрылся в глубинах моря.
С пола стражей тритонов слабо окликнул Морас: Оставьте его. Сегодня и так хватило страданий, не нужно убивать одного из нас, и неважно какая им овладела магия. Два центуриона спустились вниз, с трудом веря полученному приказу. Когда они выдернули трезубец, освободив ногу и туловище, два жреца рангом поменьше применили очень нужные сейчас целительные чары – и верховный жрец пришёл в себя. Керос? – пробормотал Морас. – Центурион Барис, мой мальчик смог сбежать? Барис казался совершенно сбитым с толку, но всё же ответил: Да, ваше святейшество. Что здесь случилось? Что произошло с ним? Мы решили, что это был один из этих татаков . Морас удивлённо посмотрел на центуриона. Это грязное словечко часто применялось к моркотам, но ни разу ещё оно не звучало на священной земле. Верховный жрец не без помощи уселся, и громко заговорил, а его голос резонировал в воде так, что слышали все находящиеся здесь: Многие из вас видели сейчас врага, покидающего это место верхом на одном из наших морских коней. Что бы вы там не думали – знайте, что вы стали свидетелями пришествия Клинка Персаны. Мой сын Керос – больше не тритон, но я буду молиться за то, чтобы он всегда избегал опасности, и чтобы он нашёл свою судьбу в водах Сероса.
На полное восстановление у Мораса ушло больше десяти дней, и всё это время он размышлял, как же Коготь мог слиться с Керосом воедино в том бою. И он нашёл ответы в книгах, посвящённых Арсеналу. Из всех могущественных артефактов Сероса, Коготь Ксинакта давал наибольшее могущество, но требовал и наибольшую цену – саму душу. Его привлекали эмоции – но пусть они и питали его, придавая большую силу, прикосновение этого талисмана в конечном итоге приносило лишь разложение. Стремясь обнаружить хоть какую то надежду на искупление для сына, Морас отправился в Библиотеку Комана в восточном Пуманате. И там, наконец, нашёл древнюю коралловую табличку с Пророчеством о Клинке Персаны. Читая выбитый на ней текст, верховный жрец испытал и сочувствие к тому, какими течениями теперь должен был плыть его сын, и горе от его потери. Табличка лежала перед ним, и он ещё раз прочитал её, закрепляя в памяти. Морас поклялся наблюдать, слушать и ждать. Он станет летописцем деяний, свершённых Клинком Персаны, если будет на то воля богов. Верховный жрец прочёл слова вслух, давая клятву Персане во имя его сына Кероса и во имя его же чести: «Помеченный Тьмой, Клинок Персаны явится к стражам от врага. Выкованный Гневом, Клинок Персаны станет светом во тьме. Закалённый Горем, Клинок Персаны защитит всех, кроме одного. Ведомый Страхом, Клинок Персаны даст отпор тьме внутри и вовне. Хранимый Долгом, Клинок Персаны вовеки пребудет на страже, но никогда не будет стражем сам»
ПОДНИМАЕТСЯ ТЁМНЫЙ ПРИЛИВ Кейт Фрэнсис Стром
7 элейнта, Год Перчатки
Последние лучи заходящего солнца протянулись над водами Внутреннего моря, превращая в мерцающее золото его беспокойную поверхность. |
