— Коварно задумано, — сказал я. — Демоны настроены испортить ваш самый символичный день символами собственного изобретения. Если ваш отец согласится, это можно считать капитуляцией.

Вакрам хлопнул себя по лбу.

— А я и не подумал об этом! — сказал он. — Вот же сволочи!

— А вот я подумал, — раздраженно сказал принц. — Вы полагаете, что ваш отец согласится? — спросил я.

— Он не ответил отрицательно, — сказал Соларос. — А я бы просто вышвырнул их вон. Немедленно!

Вакрам выкатил глаза.

— Но ведь это означало бы немедленную войну, ваше высочество, — сказал он.

Черты лица принца приобрели несвойственную юности жесткость.

— Именно поэтому я и захотел встретиться с вами, господин Антеро. Я обязан убедить отца ответить отказом на их притязания. И тогда, если мне это удастся, пусть будет война. И мы должны приготовиться к ней.

Вакрам удивленно выкатил глаза.

— Что вы предлагаете, ваше высочество? — спросил он.

— Я хочу, чтобы господин Антеро помог справиться с этой задачей, — ответил принц.

— Но ведь я не солдат, — сказал я.

— Я знаю это, — сказал Соларос. — Но в вашем отряде есть опытные солдаты.

Пока я переваривал это заявление, он сказал:

— Я понял суть ваших замечаний, высказанных генералам на параде. Мне передал это Вакрам. Сначала я не сообразил, что скрывается за ними. А когда сообразил, то, откровенно говоря, был раздражен. Гордость моя была уязвлена. Вообще-то я могу командовать всеми войсками отца — от его имени. Но в душе я — возница, а возница — сродни жеребцам, несущим его в бой, он преисполнен их мужеством, скоростью и быстрой реакцией на изменяющийся характер местности. И мы мчимся туда, куда нас направляют, не думая о последствиях и обо всей стратегии, приводящей к разным последствиям. В общем, я не сразу принял вашу критику, суть которой сводилась к тому, что наши войска обучены плохо. И что мы больше обороняемся-, чем атакуем. Теперь я все понял. И я настроен исправить положение вещей.

— Ваши предложения, ваше высочество, сочли бы безумными, если бы они исходили от кого-то другого, — вмешался Вакрам.

— Что ж, если это называется безумием, — сказал принц, — так тому и быть! И с этой минуты мы начнем обучаться так, словно перед нами настоящий неприятель, а не собутыльник из таверны.

— Но ваши генералы никогда на это не пойдут, ваше высочество, — сказал Вакрам. — Это приведет к ранениям. И не забывайте о моральном духе людей!

— Будь проклята такая мораль! — отозвался принц. — Если у демонов получится задуманное, мы с вами будем обсуждать мораль рабов, а не солдат.

Вакрам проглотил готовую сорваться резкость и склонил голову.

Затем принц обратился ко мне:

— Вы согласны, господин Антеро? Время подготовиться еще есть, хоть его и не много. Если война снова начнется, то скорее всего в День Творца. А он наступит через несколько месяцев.

Я сказал, что мы научим их воевать, как это умеют ориссиане.

Мое согласие, может быть, и ставило под угрозу обычаи тиренцев, но вызвало совершенно удивительную реакцию со стороны моих товарищей. Когда я созвал их, чтобы объяснить, что нам предстоит делать, мое решение было встречено с огромным энтузиазмом.

Как по магической команде Квотерволз и его пограничники вцепились в эту новость.

— Первое, что мы сделаем, парни, — сказал Квотерволз, — это заставим их убраться с парадного плаца и будем обучать, как нас обучали на службе в пограничной охране.