– Все, что угодно, Всемогущая, – говорит мальчик. – Чего желаете?

– Всемогущая, – обращаюсь я к сестре. Это слово на вкус такое же неприятное, как кровяное снадобье. – Разве вы не должны сказать нам, кто будет служить при дворе? Кто будет вашим визирем? Вашей жрицей Ка? Вашими провидцами? Учеными?

Я продолжаю болтать, чтобы привлечь ее внимание, но она лишь одаривает меня понимающей улыбкой. Чувство, будто внутри меня что-то сломалось.

В ее глазах не осталось и следа детской невинности. Это уже не та маленькая девочка, которая лежала со мной в кровати. Они сияют от голода – явный след ее демонического происхождения. Она пристально смотрит на меня, отдавая мальчику приказ:

– Отрежь себе большой палец.

Мальчик без колебаний берет нож с одного из подносов.

– Нет! – Я выхватываю нож у него из рук. – Дети играют вовсе не так, Эфия.

– Почему? – говорит сестра, надувая губы. – Они будут играть так, как я пожелаю.

– Играть! – кричат дети хором. – Давайте играть!

Вот бы мне удалось вразумить ее, хоть немного. Нельзя сдаваться.

– Другие люди совсем не такие, как ты, – говорю я ей с деланым спокойствием в голосе. – Наши тела хрупки, и то, что не причинит тебе вреда, причинит нам большой вред или даже убьет нас. Ты понимаешь, что такое смерть? Люди исчезают, чтобы никогда больше не вернуться. Ты же не хочешь навредить своим друзьям, правда?

– Смерть работает несколько иначе, глупышка, – одергивает меня Эфия. Она срывает травинки и по одной пропускает их сквозь пальцы. – Хочешь, я покажу тебе?

Мой живот сжимается от острой боли.

– Эфия, не делай этого.

– А почему бы и нет? – спрашивает она. – Может быть, ты больше не хочешь играть со мной?

– Хорошая королева не причиняет вреда своим подданным, – говорю я охрипшим голосом.

– Хорошая? – Она размышляет над этим словом, катая его на языке. – Хорошая.

В этот момент я полностью осознаю, что моя сестра не имеет представления о том, что такое хорошо и плохо. В конце концов ее в этот мир привели жестокость и ненависть.

Боль в животе режет, как нож тобачи, и я сгибаюсь пополам.

– Эфия, прошу тебя.

– Нет! – кричит сестра, стуча кулаком по земле. – Я устала слушать. Пора играть.

Ее магия посылает вторую волну боли через все мое тело, и я сворачиваюсь клубочком на траве, не в силах пошевелиться.

Это не похоже на проклятие Арти, которое стремилось к контролю надо мной. Это что-то другое. Магия исчезнет, только если Эфия решит остановить ее. Мальчик вырывает нож из моей руки, в то время как другие дети смотрят на меня без всякого выражения. Терра прикрывает рот рукой и всхлипывает.

Я умоляю, кричу и плачу, но сестра не обращает на меня ни малейшего внимания. Мальчик садится на корточки, широко растопырив пальцы, и делает так, как приказывает Эфия. Он улыбается сквозь слезы, которые текут по его щекам. Я зарываюсь лицом в траву, готовясь к худшему. Она могла бы унять его боль, но ей это не нужно. Эфия хочет, чтобы он страдал. Я мельком вижу Арти, которая смотрит в сад с балкона второго этажа. Отсюда мне не увидеть выражения ее лица, но она агрессивно хватается за баллюстраду. Эфия требует у еще одного ребенка сделать ей подарок, и Арти превращается в белый туман. Та же самая форма, которую она использовала, когда похищала детей на рынке в Тамар.