В пустоте вокруг меня нет воздуха, но мне и не нужно дышать. Вокруг лишь бесчисленное число нитей. Они опутывают мир, образуя сложный гобелен. Я одновременно и в своей темной комнате на вилле, и на краю пропасти. Рядом сидит и смотрит на море Тайрек, младший сын Всемогущего. Я делаю шаг вперед, и моя сандалия касается камня.

Ветер дует мне в спину, угрожая столкнуть с края обрыва. Интересно было бы упасть и переломать себе все кости. Когда-нибудь я так и сделаю, но сегодня у меня много работы. Я могла бы сама убить Джерека – сорвать с него эти жалкие защитные амулеты и запихнуть их ему в глотку, но это вульгарно и некрасиво. Я заставлю сына Джерека убить его.

Когда-нибудь я так же убью и свою сестру. Это меня огорчает.

28

Эфия куда-то пропала. Трудно сказать, как долго она отсутствует. Все-таки время в Кефу идет иначе. Возможно, ее не было несколько дней. Возможно, гораздо больше. Даже если ее нет, ее присутствие все равно ощущается. Внешне ничего не увидеть, тут надо чувствовать. Это как холодок, который ползет по моей спине в разгар жаркого дня, или как легкий ветерок, такой сладкий, что от него сводит живот.

Я расхаживаю по саду, чтобы успокоить нервы, но это не помогает. Все время кажется, что из-за дерева высунется ее маленькое личико. Как бы я хотела, чтобы все было по-другому. Но из головы не выкинуть тот факт, что она превратила детей в ндзумби и выпустила демона из тюрьмы. Этого рыжего кота тоже нигде не видно. Мы с Террой искали его повсюду. Я прохожу мимо Нези, распахивающей землю на огороде. Она весь день этим занимается без отдыха. Несмотря на то что она вся в грязи, я все еще вижу красные рубцы на тыльной стороне ее рук. Не хочу останавливаться. Я так и не смогла заставить себя посмотреть ей в глаза с тех пор, как дети впервые оказались на вилле. Тай тоже ее избегает. Наша матрона стоит сейчас в дверях кухни и смотрит на стену, которая окружает сад. В руках у нее грязная посуда. Терра стоит рядом с колодцем. Она стирает белье и трет его так сильно, что у нее, должно быть, пальцы совсем ободраны. Она тоже ни с кем не разговаривает. Мы все молчим. И ждем.

По крайней мере, Эфия освободила детей от своей порабощающей магии. Однажды, бегая с ними по саду, она сказала, что больше не хочет играть. По ее команде они вышли из транса. Дети помладше сразу начали плакать. Терра и я отвезли их домой к родителям, которые даже не заметили их пропажи – все из-за магии Эфии.

Тех, кто пришел с улицы, я посадила на баржу, идущую в Тамар, дав им письмо-рекомендацию для детского дома. И вновь мне пришлось удерживать себя от того, чтобы не передать послание Руджеку. Во второй раз было труднее. Не могу сказать, как долго мы пробыли в Кефу. Иногда кажется, что прошли годы, а иногда – пару звонов городского колокола. Порой небо не меняется в течение нескольких дней. Иногда око Ре’Мека наклоняется так сильно, словно вот-вот на небеса выльется лава. У меня вызывает панику мысль о том, сколько лет могло пройти в нормальном мире. Вполне возможно, что Руджек уже вырос. Как и Эсснай, Сукар, Майк и Кира. Забудут ли они меня – или возненавидят за то, что я не написала? В любом случае я увидела силы Эфии и точно знаю, что нельзя просить своих друзей о помощи. Я не смогла бы смириться с тем, что может произойти. Не могу забыть об эдамах. Что стало с ними и их планом? Должно быть, что-то пошло не так, иначе бабушка уже была бы здесь. На балконе второго этажа сидит, скрестив ноги, Оше. У него закрыты глаза. Мне не жалко отдать еще несколько лет своей жизни, чтобы освободить отца, но риск слишком велик. Если я снова усну на продолжительное время, Эфия освободит Короля Демонов, и я никак ее не остановлю. Слезы просятся наружу. Они словно собираются внутри меня, накапливаясь, как морской прилив.

Хека показал мне гору изувеченных тел, такую высокую, что она достигала неба. Он показал Королевство, омытое дождем из крови.