Внутри у меня все цепенеет. Я в смятении брожу по улицам Тамар, направляясь в поместье Келу – семейный дом Майка. Если кто и знает, что у Руджека на уме, так это его друг. Я хочу услышать от него, что Руджек искал меня. Что мой друг не сдался легко, что он пытался найти меня – как и обещал.

Майк стоит во дворе, скрестив руки на груди, и мое сердце подпрыгивает от радости. Рядом с ним на скамейке сидит Кира, прижимая к себе Эсснай. Они разговаривают шепотом. Сукар расхаживает взад-вперед, тихо ругаясь. У них такие же мрачные лица, как и у покупателей на рынке. Но они не постарели. Тогда это означает, что Руджек… не ждал меня.

Майк первым меня замечает:

– Арра?

Эсснай вскакивает от удивления. Вместе с Сукаром они бегом пересекают двор и открывают ворота. Кира следует за ними по пятам.

Моя тихая, задумчивая и прекрасная подруга Эсснай улыбается сквозь слезы:

– Неужели это ты?

Я киваю, слишком подавленная, чтобы говорить.

Сукар чешет бритую голову.

– Неплохо для призрака.

Я прижимаю руку к сердцу в приветствии племени Зу, сдерживая слезы.

– Ты знаешь, что случилось? – спрашивает Сукар, делая глубокий вдох.

– Они… – Я изо всех сил пытаюсь выговорить вопрос. – Они мертвы?

– Каждый в Тамар, у кого была хоть капля магии, почувствовал их смерть, – отвечает за него Эсснай.

Мы встали в круг – Эсснай, Сукар и я – и обняли друг друга за плечи. Татуировки Сукара пульсируют мягким светом. Мы долго стоим так, и ни Майк, ни Кира не прерывают нашего молчания.

Когда зазвонили восьмые утренние колокола, Эсснай совершил погребальный обряд Аатири, а Сукар пропел прощание племени Зу. Я первая разрываю круг, думая о последних словах Коре.

– Нам нужно идти в Храм, – говорю я. – Я все объясню по дороге.

Эсснай переводит взгляд с Сукара на меня:

– У тебя появилась магия?

Я вздрагиваю от боли за племенной народ, за Руджека.

– Долгая история. Расскажу вам позже.

– Получается, ты последняя, – говорит Сукар, ошеломленно уставившись на меня.

– То есть? – Я чувствую, как сердце бешено колотится у меня в груди.

Защитные татуировки Сукара мерцают в лучах утреннего солнца. Они светились все это время. Так происходит только в племенных землях и только когда рядом много магии.

– Последняя колдунья.

Я потираю гудящую голову. Происходящее окончательно потеряло смысл. Я заглядываю в воспоминания – не только моей бабушки, но и собственные – и вижу, как та читает кости. На каждом фестивале Кровавой Луны, не считая последнего, кости всегда показывали одно и то же. Теперь я знаю, что там было. Я стояла в долине перед Храмом Хеки. Совсем одна. Она не знала точно, что это значит, но догадывалась, что нас всех постигнет большая трагедия.

– Ты виделась с Руджеком? – спрашивает Майк, перекрывая шум в моей голове. Я впервые замечаю, что ни он, ни Кира не одеты в красную форму жандаров.

– Думаю, визирь наконец добился своего, – говорю я и пожимаю плечами, притворяясь, что мне все равно и что эта новость не пожирает меня изнутри. – Слышала, у него теперь есть невеста с Севера.

– Во имя двадцати, – ругается Майк. – Они все еще распространяют эту ложь?

Я хмурюсь:

– О чем ты?

– Руджек отправился искать тебя, – говорит Майк, переминаясь с ноги на ногу.