– Это наше место, – говорит мне Дахо. – Здесь ты нашла меня после того, как мой народ бросил меня.

– Нет, – шепчу я, качая головой. – Это всего лишь уловка.

– Фрам украл твои воспоминания, – вздыхает он, – но со временем они вернутся.

– Я не позволю тебе играть со мной в те же игры, что и с моей матерью, – цежу я сквозь зубы. – Не знаю, как ты проник в мой разум, но я тебе не Арти или Эфия. Я не буду выполнять твои приказы.

– Не я в твоем разуме, Димма, – говорит он, – а ты в моем.

Когда я слышу это имя, острая боль пронзает меня, а перед глазами вспыхивают звезды и планеты. Это хуже, чем видение Руджека в Темном лесу. Луна и солнце гоняются друг за другом по небу так быстро, что превращаются в одно пятно из льда и огня. У меня такое чувство, что голова вот-вот расколется надвое. Я сжимаю лоб ладонями, но боль врезается все глубже и глубже. Мне кажется, что я вот-вот что-то вспомню, как вдруг боль проходит, снятая какой-то магией. Я снова смотрю на замерзшее озеро, и имя вновь ускользает от меня.

– Мне очень жаль, – говорит Дахо, морщась. – Я и забыл, что Фрам лишил тебя имени. Их магия затуманивает твой разум, чтобы ты не вспомнила свое истинное «я». Когда ты была отмечена моей магией, я отчаянно пытался напомнить тебе об этом… – Он замолкает, подтягивая колени еще ближе к груди. – Но ты все время отталкивала меня. Теперь я сильнее. Как и ты. Скоро мы снова будем вместе.

Фрам лишил тебя имени.

Фрам – ориша жизни и смерти.

Его слова вертятся у меня в голове, но в них нет смысла. Я лишаюсь дара речи, и магия подавляет воспоминания на краю моего сознания – воспоминания, которые кажутся очень старыми. Мыслями я возвращаюсь к Безымянной. Я вспоминаю змей, что обвились вокруг ее рук. Ориша без лица. Та самая, о которой отказывался говорить Ре’Мек в воплощении Тэма. Ориша, которая предала своих братьев ради Короля Демонов. Его ама, его любовь. Фрам забрал ее имя? И теперь он думает, что это я? Хотя я и отвергаю эту мысль, какая-то часть меня с теплотой относится к ней. Я помню, каким знакомым было ощущение его магии внутри моего тела, как она защищала меня и как пыталась успокоить.

Нет, этого не может быть.

Она – не я. Я – не она.

Я хочу посмотреть на него, но теперь какая-то сила удерживает мой взгляд на замерзшем озере.

– Ты думаешь, я поверю, будто я – Безымянная? – презрительно говорю я. – Думаешь, будто бы я совсем идиотка?

– Потребуется время, чтобы вспомнить, – отвечает он. – Я помогу тебе.

– Прекрати лгать, – требую я, и мой голос отдается пронзительным эхом. – Я и так знаю, кто я.

– Мне не нужно убеждать тебя, – говорит он удивительно спокойным голосом. – Время покажет.

– Тогда зачем мы ведем этот разговор, если тебе не нужно убеждать меня?

– Чистого рода эгоизм, – признает он. – Я хотел увидеть тебя.

Я ненавижу то, как его голос посылает волну желания через мое тело. Его магия обволакивает меня, устраиваясь в моей душе как старый друг – нет, как старый возлюбленный, вернувшийся домой. Это так знакомо. Так успокаивает. Я хочу раствориться в этом чувстве.

Во имя двадцати, нет. Я этого не допущу.

Я не могу позволить себе поверить в его ложь. Я помню, как демоны в Кефу пытались помешать мне вернуться в мое тело, когда я была на грани смерти. Как Руджек во сне взывал к моим чувствам, чтобы попытаться удержать меня вне физической оболочки. Я смотрю на озеро, и туман превращается в племя Лито.