– Почему бы ему не думать, что вы собираетесь напасть на него? Об этом годами ходят слухи. А теперь у вас есть оправдание! Хотя я не считаю, что вы в нем нуждаетесь. – И Дженни, перепуганная сверх всякой меры, когда он вновь начал приближаться, завопила: – Ты зверь! Ты наслаждаешься, убивая невинных людей! – Он не стал отрицать сего заявления, и внутри у нее все сжалось.

– Ну раз ты так много знаешь, – проговорил он угрожающе мягким голосом, – может быть, скажешь мне: сколько вооруженных людей у твоего отца?

Дженни быстренько подсчитала, что должно бы остаться не менее пятисот.

– Двести, – брякнула она.

– Глупая, безрассудная дурочка! – прошипел Ройс, схватив ее за плечи и хорошенько встряхнув. – Я могу разорвать тебя пополам голыми руками, а ты мне все равно врешь!

– Чего вы от меня ждете? – воскликнула Дженни, дрожа всем телом, но по-прежнему сопротивляясь. – Чтобы я предала собственного отца?

– Прежде чем ты выйдешь из этой палатки, – пообещал он, – расскажешь мне все, что знаешь о его планах, добровольно или с небольшой помощью с моей стороны, которая тебя не обрадует.

– Не знаю я, сколько людей он собрал! – беспомощно вскрикнула Дженни и тут же выпалила: – Это правда! До вчерашнего дня отец не видел меня два года, да и прежде нечасто со мной разговаривал…

Ответ этот так удивил Ройса, что он вытаращил на нее глаза:

– Почему?

– Я… я рассердила его, – призналась она.

– Тут я его хорошо понимаю, – ворчливо проговорил он, считая ее самой несговорчивой особой женского пола, с какой когда-либо имел несчастье сталкиваться. И с удивлением отметил про себя самый манящий рот, какой он когда-либо видел, и, пожалуй, самые синие в мире глаза.

– Он с тобой не разговаривал, годами не обращал на тебя никакого внимания, а ты все же рискуешь собственной жизнью, защищая его от меня?

– Да.

– Почему?

Дженни могла дать на это несколько правдивых и безопасных ответов, но злость и боль лишили ее рассудка.

– Потому что, – дерзко отвечала она, – я презираю вас и презираю все, что с вами связано.

Ройс пристально смотрел на нее, испытывая нечто среднее между яростью, изумлением и восхищением безрассудной отвагой. Убить ее сразу означало лишиться возможности получить необходимые ему ответы. Растерявшись, он не знал, как с ней справиться, и, хотя шанс придушить ее прямо на месте выглядел в данный момент весьма привлекательным, об этом не могло быть и речи. В любом случае, держа в плену дочерей Меррика, можно надеяться, что Меррик сдастся, не вступая в сражение.

– Поди прочь, – коротко бросил он.

Не нуждаясь в особом приглашении, чтобы избавиться от его ненавистного присутствия, Дженни повернулась, бросилась из палатки, но остановилась перед опущенным пологом.

– Я сказал, убирайся! – угрожающе предупредил Ройс, и она обернулась:

– Я не желала бы ничего другого, только плохо умею просачиваться сквозь тряпки.

Не проронив ни слова, он подошел, приподнял полог и, застав ее врасплох, с убийственной издевкой отвесил низкий поклон:

– Ваш слуга, мадам. Если чем-нибудь могу помочь, чтобы сделать ваше пребывание среди нас приятным, надеюсь, вы без колебаний доведете это до моего сведения.

– Тогда развяжите мне руки, – велела Дженни, поразив его чрезвычайно.

– Нет, – отрезал Ройс. Полог упал, шлепнув ее по боку, и Дженни помчалась вперед, рассерженная и удивленная; испустила сдавленный крик, схваченная невидимой рукой, но то был просто один из десятка стражей, расставленных вокруг шатра Волка.