Дженни сидела, потрясенная его словами и поступками. Теперь, когда она вновь обрела способность рассуждать, ей с трудом верилось, что он не прикончил ее на месте за попытку убить его. Где-то в темных глубинах сознания она уже пришла к заключению, что Волк совсем не так страшен, как рисует его легенда, – будь он таковым хотя бы наполовину, Дженни уже подвергли бы пыткам и допросам. Вместо этого он явно намеревается отпустить их с Бренной.

К тому моменту как Гэвин вернулся с иголкой поменьше, Дженни испытывала почти сострадание к человеку, которого несколько минут назад собиралась убить. Она не могла простить и не простила ему физического насилия, но считала, что они честно сквитались теперь, когда она тоже ранила и тело его, и гордость. Наблюдая, как он пьет из графина, она решила, что умнее и лучше всего отныне не вынуждать его изменить решение вернуть их в аббатство.

– Я должен сбрить вашу бороду, сир, – заявил Гэвин, – иначе не смогу осмотреть и зашить рану.

– Ну так сбрей, – буркнул Ройс. – Ты не очень-то ловок с иголкой, даже когда видишь, что делаешь. У меня полным-полно шрамов в подтверждение этого.

– Очень жаль, что она поразила вас именно в лицо, – посетовал Гэвин, и Дженни на миг попрощалась с жизнью. – Оно и так сплошь в шрамах, – добавил оруженосец, принеся острый нож и чашку с водой для бритья.

Юноша, трудясь над своим хозяином, загораживал Волка от Дженни; минуты текли медленно, и она обнаружила, что легонько клонится то в одну сторону, то в другую, раздираемая любопытством и желанием взглянуть, что за жуткая физиономия скрывается под пышной черной бородой. У него непременно окажется слабый подбородок, решила она, пытаясь заглянуть за спину оруженосца и кренясь вправо так сильно, что чуть не потеряла равновесие.

Ройс не забывал о ее присутствии и не доверял ей теперь, когда она продемонстрировала, что ей достанет храбрости на попытку лишить его жизни. Следя краешком глаза, он заметил, как она вертится в разные стороны, и насмешливо велел оруженосцу:

– Отодвинься немного, Гэвин, пускай она видит мое лицо, а не заглядывает через тебя, пока не свалится, как перевернувшаяся бутылка.

Дженни не успела выпрямиться достаточно быстро, чтобы прикинуться, будто бы ничего такого не делает. Щеки ее вспыхнули, и она отвела взгляд от Ройса Уэстморленда, но прежде вдруг с изумлением поняла, что Волк намного моложе, чем она думала. Более того, подбородок его был квадратным и мощным, с забавной маленькой ямочкой посередине.

– Ну-ну, не робей, – насмешливо подбадривал Ройс. Крепкое вино сильно смягчило его настроение. Кроме того, ее моментальное и поразительное превращение из бесстрашной убийцы в любопытную молоденькую девчонку было одновременно непостижимым и забавным. – Взгляни как следует на лицо, где ты только что собиралась вырезать свои инициалы, – уговаривал он, глядя на ее чопорный профиль.

– Мне надо зашить рану, милорд, – нахмурившись, проговорил Гэвин. – Глубокая и распухшая, она будет выглядеть некрасиво.

– Постарайся не выставлять меня в неприглядном виде перед леди Дженнифер, – иронически предупредил Ройс.

– Я ваш оруженосец, милорд, а не швея, – отвечал Гэвин, держа иглу с ниткой над глубоким разрезом, начинавшимся от виска хозяина и протянувшимся до скулы.

Слово «швея» вдруг напомнило Ройсу об аккуратных, почти невидимых стежках, которыми Дженни залатала пару шерстяных штанов, и он жестом отстранил Гэвина, обратив задумчивый взгляд на свою пленницу.

– Подойдите сюда, – обратился он к Дженни спокойным, но все-таки приказным тоном.

Более не желая его провоцировать, чтобы он не передумал освободить их, Дженни встала и покорно повиновалась, радуясь, что не придется больше сидеть на горящих огнем ягодицах.