У меня дрогнуло сердце, но я заставила себя не обращать на это внимания и опять спросила:

– Залив и правда врата в настоящие Храмы Рейна?

Его теплое дыхание коснулось моей щеки.

– Рейн спит в Стигийском заливе, на большой глубине. Залив граничит с Помпеем, а на его южном берегу находится Предел Спессы.

От удивления у меня глаза на лоб полезли. Здесь в самом деле спит бог?

– Мы в Пределе Спессы?

– Нет, – ответил Киеран. – Туда еще примерно день ехать. Мы добрались до Помпея.

Помпей – последняя атлантианская твердыня.

Впереди что-то проступило из ночной темноты, и я забыла, что собиралась сказать.

Прежде всего я увидела Вал – или то, что осталось от его разрушенных стен. Сохранилась только часть у въезда в город, но самих ворот больше не было. Эта секция возносилась в небо на головокружительную высоту, тогда как в других местах стена поднималась не более чем на пять футов и по большей части состояла из нагромождений каменных обломков.

Мы въехали в город, которого больше нет. Вдоль дороги тянулись сожженные дома, многие лишились нескольких стен, а некоторые были разрушены до фундамента. В домах, сохранивших по крайней мере все четыре стены и крышу, не было людей, и в окнах не горел свет. Тишину нарушал только топот копыт наших лошадей по расколотой мостовой. Мы ехали дальше, мимо больших зданий с рухнувшими колоннами – я решила, что когда-то в них проводили собрания, или же это были места развлечений. Деревья походили на скелеты, мертвые и прогнившие, и нигде не было признаков жизни. То, что здесь произошло, случилось не во время войны. Иначе здания и улицы уже бы восстановили.

– Что здесь произошло?

Я поморщилась от звука своего голоса. Казалось, здесь нельзя говорить, дабы не нарушить тишину города, который казался кладбищем.

– Вознесшиеся боялись, что Помпей, некогда процветающий атлантианский город, станет пристанищем Последователей, – ответил Кастил приглушенным голосом. – Но у них не было особых причин так считать. Здесь жили Последователи, потому что после войны этим городом не правили Вознесшиеся, но в основном смертные – фермеры и им подобные. Поскольку никто из Вознесшихся не хотел управлять городом, расположенным так далеко на востоке, его просто сровняли с землей.

– А куда подевались люди, что здесь жили? – спросила я, боясь, что уже знаю ответ.

Кастил промолчал, потому что ответ появился прямо передо мной, когда дорога сделала поворот. Здесь, насколько хватало глаз, простирались кучи камней, освещенные только серебристым светом луны. Холмиков были сотни, так много, что я не могла поверить в то, что вижу, хотя и знала, что мне это не мерещится. Всех жителей Помпея перебили. Город в самом деле стал кладбищем.

– Они пришли ночью лет сорок назад, – сказал Делано. – Войско Вознесшихся. Они наводнили город, как чума, он пили кровь каждого мужчины, женщины, ребенка. Те, кого не убили, превратились в Жаждущих и разбежались из Помпея в поисках крови.

Боги.

– Убитых оставили гнить на летней жаре и замерзать на зимнем морозе, – продолжил Киеран. – Их тела остались там, где они умерли. Одного нашли под деревом, десятки лежали на улице. – Он прочистил горло. – Людей находили в постелях. Целые семьи остались в домах – матери и отцы прижимали к себе детей.

– Мы похоронили их, – сказал Кастил. – На это ушло некоторое время, но мы похоронили всех, кто остался в городе. Шестьсот пятьдесят шесть человек.

Боги богов!

Я закрыла глаза под нахлынувшим горем и потрясением, но не могла не видеть кучи и кучи камней, памятники бессмысленным смертям.