– Тебе нельзя здесь находиться, – сказал один атлантианец, шагнув вперед. – Тебе нельзя было пересекать горы Скотос. Ты оскверняешь одним своим присутствием, Дева.

Эти люди знают, кто я.

Я быстро глянула на выход – на единственный выход. Они его загородили, и их гнев – их ненависть – по-прежнему тянулся ко мне, окутывая мою кожу, как слишком колючее одеяло, заполняя горло жгучей кислотой. Оборвала связь, обрезала каждую нить, пока внутри меня не осталось ничего, кроме бешено бьющегося сердца. Закрывшись от них, я опять осмотрела храм, на этот раз выискивая юного вольвена. Его здесь нет, и в глубине души я понимаю, что он натворил, хотя и не понимаю почему. Он так радовался, когда мы впервые встретились. Я его исцелила. Больше никто из вольвенов не относился ко мне плохо.

Но он… он привел меня сюда. Он сам предложил сюда пойти, и потом он меня бросил.

Бросил с теми, кого я раньше никогда не встречала, но тем не менее они меня ненавидят.

«Но они тебя не выбирали».

Моя кожа вспыхнула, а затем похолодела. Это ловушка. Спланированная или просто подвернулась такая возможность? Не знаю, как это было организовано, поджидали ли меня эти люди, и если да, то как долго. Но это ничего не меняет. Ощущение предательства, разочарование и глубокая боль вцепились в меня бритвенно-острыми когтями. Я смотрела на безымянные лица, а в моей груди что-то треснуло.

Как глупо было мечтать, чтобы эти люди меня приняли. Как невероятно наивно было цепляться за эту слабую надежду. Мне хотелось кричать. Хотелось… боги, хотелось заплакать. И дать волю ярости.

Но я не могу.

Нужно сохранять спокойствие. Это ловушка, но они знают, кто я, и должны знать, что я – жена Кастила. Они же не собираются на самом деле причинить мне вред? Нужно каким-то образом смягчить ситуацию. Смертные не будут проблемой. Но с атлантианцами мне не справиться.

Все же я опустила правую руку туда, где спрятан вольвенский кинжал.

– Прошу прощения. Я не знала, что сюда ходить запрещено. Понятия не имею, что вы обо мне слышали, но я не Вознесшаяся и не по своей воле была Девой. Я сражалась против них в…

– Ты гораздо хуже, – перебила женщина, и я заметила, что она что-то сжимает в кулаке. – Мы знаем, кто ты на самом деле. Знаем, как тебе удалось добиться доверия принца. Ты – эмпат, Пожирательница душ.

По коже пробежала колючая волна страха. Никого из этих людей не было в Пределе Спессы или Новом Пристанище. Неужели Аластир кому-то рассказал? Вряд ли это сделал бы Киеран во время своего короткого визита. Но сейчас все это неважно. Важно только то, что Аластир был прав. Как и Кастил, пусть он не хотел этого говорить. И я это уже подозревала. Не имеет значения, кем я являюсь, а кем нет – они не примут меня. Они меня боятся.

И этим страхом подпитывается их ненависть. Вот что самое опасное.

– И я не Пожирательница душ, – сказала я, следя за рукой женщины – за их руками. Мужчина тоже что-то держал. – Я не могу кормиться энергией эмоций или усиливать страх. Я даже не знала, кто я, пока…

– Закрой рот, шлюха, – бросил атлантианец.

Я заморгала, до глубины души потрясенная этой клеветой.

– Вот как ты теперь запела? – продолжал он. – Может, другие верят твоей лжи, но на нас она не подействует.

– Ты не найдешь здесь того, что ищешь, – сказала женщина, и я сразу вспомнила голос, который слышала прошлой ночью. – Ты не разрушишь Атлантию изнутри. Пусть ты промыла мозги принцу, но с нами у тебя ничего не выйдет.

– Я ничего с ним не сделала.

Я просунула пальцы под край свитера.