«Он разыгрывает меня, – подумала Маевен, – хотя ничего другого и не следовало ожидать: делает вид, что принимает меня за эту Нортен, или как там ее звали!» Но та неловкость, которую она испытывала, общаясь с Вендом, заставила ее буквально зашипеть. Он говорил с жутким северным акцентом. Мама и тетя Лисс всегда возмущались, замечая такой у Маевен. Впрочем, этот акцент мог бы показаться естественным, если бы только девочка не слышала собственными ушами, как Венд всего несколько минут назад говорил совершенно нормально, и потому она не могла избавиться от ощущения, что он притворяется. Это раздражало Маевен еще сильнее.

– Может, мне следует знать немного больше? – сердито спросила она.

Маевен едва не взорвалась, когда Венд смиренно поклонился:

– Вы правы, леди. Я открою вам то, что пока не знает никто другой. Перед вами тот, кого обычно называют Странником, и я содержу зеленые дороги…

Он умолк, не закончив эту странную фразу, и оглянулся через плечо. Снизу, из долин, донеслось громкое позвякивание сбруи. Маевен опять встрепенулась, словно испуганный дикий зверь, и увидела, как из сумрачной взвеси выехали два всадника. Они, казалось, добавили тумана – тумана их собственного дыхания и дыхания лошадей. Незнакомцы словно бы заполнили собой все пространство.

– Доброе утро, Норет, – произнес тот, что был меньше ростом. – Вы намного опередили нас. А ведь мы рассчитывали выехать вместе с вами.

Он сидел на поистине великолепной кобыле. Его одежда очень походила на ту, которой только что обзавелась Маевен, – кольчуга, маленький шлем-барбют и все прочее. Разница заключалась лишь в том, что на этом мужчине вся одежда выглядела опрятнее и богаче. Невероятно, но Маевен узнала его! Последний раз она видела эти резкие суровые черты у глядящего через плечо герцога Кернсбургского, написанного маслом на холсте.

Девочка испытала сильное, почти физически ощутимое потрясение, словно прикоснулась к обнаженному проводу и ее дернуло током. До этой минуты она по-настоящему не осознавала, что ее действительно забросили на двести лет в прошлое. Но рядом с ней находился живой человек, изо рта у него при дыхании и разговоре валил пар; человек, который, как она доподлинно знала, скончался давным-давно. Значит, все это происходит с ней на самом деле – вот ужас-то! Маевен растерянно посмотрела на более высокого всадника, пытаясь вспомнить, не знакомо ли ей и его лицо. Тот оказался совершенно юн и застенчив – зрелость только ждала его впереди. Одежда – а одет парень тоже был очень опрятно – сидела на нем так, будто это его лучший наряд, а он привык носить что-то куда более потрепанное. Лошадь его смотрела хмуро и неприветливо.

Нет, он был ей совершенно незнаком, но облегчение, которое испытала Маевен, сменилось самой настоящей тревогой, когда этот, молодой, улыбнулся ей. Причем по-дружески, немного смущенно, так, как будто знал ее очень хорошо. А она и понятия не имела, кто он такой. «О великий Единый! – воскликнула про себя она. – Ну почему же Венд не предупредил меня об этих людях?»

Она оглянулась на Венда. Тот смиренно ждал возле путеводного камня. От невеселых размышлений Маевен отвлек мужчина с резкими чертами лица.

– Как видите, – сказал он, – Митт и я прибыли, чтобы стать вашими спутниками на Королевском пути.

Маевен снова ощутила глубокую растерянность. Он проговорил эти слова настолько саркастически! Это была как раз та интонация, с которой должен разговаривать подобный человек.