И она не проиграла, потому что все только начинается.

Она выпрямилась — холодная и яростная.

— Ты назвал меня крестьянкой, это значит — трудиться на земле. И я потружусь на славу, чтобы эта земля увидела твою смерть.

Земля говорила с ней переполняла ее, рассеивая чары эльфийского лорда, словно утренний туман; грозовые разряды трещали в воздухе. Да, подумала она.

Гром и Молния. Эти собаки давно сгинули, и кости их вросли в мел рядом с Бабулей Болит, но их сила все еще здесь.

И она сама стояла нерушимо, врастая ногами в почву, и рокот древнего океана вливался в нее через подошвы. Земля. Волна.

Она подняла руки.

— Гром и Молния, я взываю к вам!

Огонь и воздух. Блеснула молния и раздался громовой раскат. Корона пастуха на ее груди засияла золотом — сердце всего, душа и центр бытия; золотое сияние разливалось вокруг нее, чтобы окружить, защитить, влить свою силу в ее собственную.

И небо раскололось пополам.

Такого шторма еще не видел мир. Он нес возмездие, и эльфы обратились в бегство или, вернее, попытались, потому что Фиглы заступили им дорогу. Тиффани не пыталась вмешаться в кровавое побоище: это гнев самого Мела рвался наружу сквозь нее.

Земля сотрясалась под ногами, словно раненое животное на привязи, пытающееся освободиться. Корона пастуха казалась живым существом.

Корона пастыря — не короля.

Корона для той, кто знает, из чего она произошла.

Корона для одинокого огонька, который зигзагами прочерчивает темное небо в поисках потерявшегося ягненка.

Корона пастуха, готового заслонить путь хищникам.

Корона пастуха, которому служили лучшие овчарки из всех, кого видел мир.

Венец пастыря.

И вновь она услышала этот голос: Тиффани болит первая из пастухов, потому что она позволяет другим быть впереди себя… Король пастухов.

Нет. Королева.

Ей захотелось извиниться перед короной, извиниться за то, что эльфам было позволено вторгнуться на эту землю, и она прошептала:

— Я Тиффани Болит, и кости мои в Мелу. Пусть Мел очистится!

И мир изменился.

Далеко в Анк-Морпорке Гекс выдал Думмингу Тупсу расчет, и тот увидел, что ответ подчеркнут… Молитвенное колесо монастыря Ои-Донг повернулось, и монахи склонились в знак благодарности… Маленький мальчик в далеком пути взял руку матери и сказал: «Мама, большие неприятности ушли…» В другой руке он сжимал деревянный паровозик, а на плече у него висел рюкзак с инструментами. Возможно, когда он вырастет, в этом новом мире он станет инженером, подумала мать.

А в Стране Фей раздался громкий протяжный звук, словно струна, соединявшая два миру, лопнула… Битва еще продолжалась — трудно остановить Фиглов, если сами они этого делать не намерены, — и Тиффани прошла сквозь сражение, словно во сне. Эльфы все еще пытались бежать, но, казалось, сама земля держит их. Тиффани прошептала:

— Я прошу Мел доставить сюда Короля Эльфов.

Земля заплясала в ином ритме.

Взвилось облако пыли, и перед ней возник Король Эльфов — во всяком случае, запах и рога точно принадлежали ему. Ох, этот запах! Он как будто жил собственной жизнью. Но, в каком-то смысле, это был мужской аромат жизни. Огромное тело нависло над ней.

— Подумать только, Тиффани Болит. Я не могу сказать, что очень рад новой встрече, — сказал Король, — но, должен сказать, я… удивлен. Впрочем, ты удивила меня еще раньше, оставив мне подарок. Этот… гараж. Что вы, люди, делаете с этой штукой? — в его голосе прозвучала заинтересованность.

— Это место для… увлечений. Там порой зарождается будущее, — ответила Тиффани. — А еще это место для того, чтобы те, кто живет уже очень долго, могли предаться воспоминаниям.