— Да и я тоже, — поддержал Величий Ян, — она дерзкая, как волчица.

— Ну так че, карга холмов, где наша драка? — требовательно заявил Роб Всякограб.

Целый лес маленьких мечей и копий взвился в воздух под грозные крики.

— Нак Мак Фиглы, кто на нас!

— Напинаем этим мелким поганцам!

— Нет кроля! Нет кралевы! Боле нас не надурят!

— Если Паслен права, то эльфы выступят завтра, в полнолуние, — сказала Тиффани. — Дамы — и ты, Джеффри, — ступайте отдыхать. Мне нужно отправляться назад в свое владение, а вам я желаю спокойного сна и большой удачи.

— И пускай руны судьбы защитят нас всех, — добавила миссис Иервиг, просто чтобы последнее слово осталось за ней.

Тиффани всегда нравилась ее маленькая детская. Родители ничего здесь не меняли, и, когда не было дождя или сильного ветра, она спала с открытым окном.

Утомленная полетом и тревожным ожиданием того, что может принести ночь, но в надежде на отдых, Тиффани наслаждалась атмосферой своего убежища, черпая силы из ее дружелюбия.

Из того, что она находилась там, где и должна была находиться, и была тем, кем она была. Болит.

— Я встаю, будучи Болит, и засыпаю, будучи Болит, — прошептала она, улыбаясь.

Одна из коронных шуток ее отца. Она так часто закатывала глаза, слыша ее в детстве, но сейчас эта шутка грела ее.

И фарфоровая пастушка на полке.

Бабуля Болит.

Рядом она положила корону пастуха.

От Болита к Болиту, из поколения в поколение.

Земля под волной, вот что означало ее имя на языке Фиглов. Тир-Фа-Фойнн.

Так когда-то нарекла ее кельда. В ее имени таилось волшебство с самого начала времен.

Ночь была нежна. Тиффани убеждала себя, что ей надо поспать, что без отдыха нельзя, но продолжала лежать с открытыми глазами. Кошка Ты прижималась к ней, прислушиваясь к совам, которые ухали снаружи, словно предупреждая о чем-то.

За окном восходила луна, сияющий серебряный шар, озаряющий небо и указывающий эльфам дорогу… Веки Тиффани сомкнулись.

Часть ее, ее душа оказалась в меловой яме, с зажатой в руке короной пастуха, чьи гребни ловили лунное сияние и светились, словно аквариум вечности.

Она слышала рев древнего моря над своей головой и голоса миллионов крошечных раковин, из которых состоял Мел. И она плыла… Странная рыба, большая, тяжелая и зубастая, приблизилась к ней.

И в этот момент мистер Суетон проснулся в ее сознании и подал голос.

— Дунклеостей, — сказал он, когда мимо пронеслось существо размером с дом.

Мегалодоном оказался огромным и плотоядным — у него было больше зубов, чем Тиффани могла себе вообразить. Потом показались морские скорпионы — закованные в панцири когтистые кошмары. Но никто не обращал на нее внимания, словно бы она имела право там находиться.

А потом Тиффани заметила еще одно существо, похожее на маленький взрыв синих колючек.

— Эхиноид, — прошептал Суматохинс.

— Верно, — ответило существо. — И я корона пастуха. У меня в сердце кремень. И у меня много предназначений. Некоторые зовут меня морским ежом, другие — громовым камнем, но здесь и сейчас я — корона пастуха. Я ищу истинного пастыря.

Где мне отыскать его?

— Посмотрим, — услышала Тиффани собственный голос. — Я Тиффани Болит, а мой отец — король среди пастухов.

— Мы знаем его. Он хороший пастух, но не лучший. Отыщи истинного пастыря.

— Я попробую. Я просто ведьма, но я помогу тебе, если сумею. Это ведь моя работа, хотя помогаю я, в основном, людям.