— Не знаю, как ты, — тихо произнёс он, — но мне всё как-то труднее и труднее жить. С такой ношей ходить...

   — Я понимаю тебя, брат, — так же тихо ответил Константин. — В нашей семье не очень-то много счастья...

Они посмотрели друг другу в глаза.

   — Пожалуй, один лишь Николай счастлив, — снова заговорил Александр. — Молод, почти на два десятка лет моложе, сильный, рослый...

   — Брат, брат, — тревожно перебил его Константин, — что с тобой, какая расстройка?

Александру хотелось выговориться, рассказать, как угнетают его не только внутренние, но и общеевропейские дела.

Священный союз, который собирал он под девизом христианского принципа любви монархов, на деле превратился в орган подавления революций, стал полицейской мерой, а в личной его жизни не было просвета.

   — Тяготит меня отцовский престол, — раздумчиво сказал он брату, — отягощает...

Константин внимательно поглядел на императора.

   — Как бы я хотел бросить всё, жить частным человеком, тяжело тянуть этот воз, — всё так же медленно говорил Александр. — Тоска, скука, ни одного верного человека, и Господь на меня прогневался...

   — Государь, брат мой... — Константин невольно перешёл ту грань близости, которую позволял ему Александр, и прижался к его плечу.

   — Жить частным человеком — это ли не отрада, — настойчиво твердил Александр, — а ты встанешь на престол...

   — Уволь, брат, от такого, — засмеялся Константин, — да если ты отойдёшь от трона, я к тебе в камергеры пойду, сапоги твои чистить буду. Да и какой из меня царь — ты красив, молод, дипломат, а я солдат, солдатом и останусь...

   — Серьёзно я тебе говорю, — нахмурился Александр. — И потом — нет на нас Божьего благословения. Погляди, ни у тебя, ни у меня нет законных отпрысков мужского пола...

   — Никогда я не взойду на отцовский трон, — горячо заговорил Константин, — к делу я не приучен, да и убьют меня, как отца убили...

   — Ты цесаревич, Константин, тебя отец избрал в преемники мне, — снова задумчиво сказал император, — и власть я тебе передам, коль скоро решу отойти от дел. Хватит уж, сколько лет, даже солдату положен срок выслуги, а тут — по самую смерть...

   — Нет, батюшка-брат, не надо мне и говорить такого. Я тут же отрекусь, не нужно мне трона, не справлюсь я, если уж тебе невмоготу...

   — Значит, думать будем, кто на трон сядет, когда я отойду от дел. Николай у нас единственный благословен Богом — у него уже родился наследник. Его и будем прочить в преемники...

   — Хорошо ты задумал, брат, — сказал Константин, чувствуя, что именно так и должен был уговорить его Александр по мысли матушки. — Что ж тянуть, я и теперь готов.

Они долго ещё разговаривали, и результатом этой беседы было собственноручное письмо Константина с отречением от трона.

Он набросал текст своего отречения легко и непроизвольно, как будто всю жизнь только и делал, что отрекался от империи.

«Приношу всенижайшую просьбу, — писал он, — отставить меня, цесаревича Константина Павловича, от участи владеть троном. Не чувствуя в себе ни тех дарований, ни тех сил, ни того духа, чтобы быть когда-либо возведён на то достоинство, к которому, по рождению моему, могу иметь право, осмеливаюсь просить Вашего императорского величества передать сие право тому, кому оно принадлежит после меня.