|
Бедный Павел Георгиевич, бремя августейшей ответственности давалось ему нелегко. В воспитании великих князей и княжон на первом месте стоит вырабатывание самоконтроля и выдержки, умения владеть собой в любых обстоятельствах. С раннего детства их высочеств приучают сидеть на длинных и утомительных парадных обедах, причем нарочно сажают рядом с самыми неумными и несносными гостями. Нужно внимательно слушать, что говорят взрослые, не подавать виду, что их общество скучно или неприятно, смеяться их шуткам, и чем глупее острота, тем искренней должен быть смех. А чего стоит христосование на Пасху с офицерами и нижними чинами подшефных полков. Иной раз приходится совершить лобзание более тысячи раз в течение двух часов! И не дай бог выказать усталость или отвращение. Но Павел Георгиевич всегда был таким живым и непосредственным мальчиком, ему плохо давались упражнения на выдержку, да и теперь, хоть его высочество и достиг совершеннолетия, ему еще многому следовало научиться. После того, как за великим князем хлопнула дверь, воцарилось долгое, мрачное молчание. Все вздрогнули, когда часы пробили одиннадцать без четверти. - Однако если "Орлова" не отдать, - встрепенулся его величество, - этот Линд убьет Мику, и завтра подкинет тело на Красную площадь или к Храму Христа Спасителя. Это выставит меня, русского царя, на позор перед всем цивилизованным миром! - А с тобой и весь дом Романовых, - заметил Симеон Александрович. Кирилл Александрович хмуро прибавил: - И всю Россию. - Бог свидетель, - горестно вздохнул государь, - я никогда не желал короны, но таков уж, видно, мой крест. Недаром я появился на свет в день Иова Многострадального. Господи, научи, вразуми, что делать? За Господа ответил Фандорин, отчетливо произнесший одно-единственное слово: - П-прокат. - Что? - удивленно приподнял брови его величество. Мне тоже показалось, что я недослышал. - Нужно взять "Орлова" у Линда напрокат до окончания к-коронации. Симеон Александрович покачал головой: - Он бредит! Старший же из великих князей сосредоточенно прищурился, силясь вникнуть в смысл дикого предложения. Не вник и спросил: - Как так "напрокат"? Фандорин хладнокровно пояснил: - Нужно сообщить Линду, что его условие принято, однако до коронации по понятным причинам исполнено быть не может. Посему за каждый день задержки доктор будет получать некую сумму, весьма значительную - мы как бы возьмем у него "Орлова" напрокат. До коронации ведь еще неделя? - Но что нам это даст? - схватился за пышный ус Георгий Александрович. - Как что, Джорджи, - время! - воскликнул Кирилл Александрович. - Целую неделю времени! - И вероятность спасения ребенка, - добавил Фандорин. - Наше условие будет т-такое: взносы передаются ежедневно, и при каждой передаче мы должны иметь несомненное доказательство того, что мальчик жив. Это семь лишних д-дней жизни для его высочества. И семь шансов зацепить ниточку, которая выведет нас к доктору. Как бы ни был хитер Линд, он может допустить ошибку. Я буду начеку. Георгий Александрович вскочил, выпрямившись во весь свой немалый рост. - Да, теперь я вижу, что это отличная мысль! Идея и в самом деле выглядела весьма удачной - даже Симеон Александрович не нашелся, что против нее возразить. - А в посредники я определю самого толкового из своих агентов, - предложил Карнович. - У меня в Охранном есть настоящие львы, - немедленно вскинулся московский генерал-губернатор. - И отлично знают город, не то что ваши царскосельские шаркуны. - П-полагаю, будет лучше, если в роли посредника выступлю я, - тихо проговорил Эраст Петрович. - Разумеется, в каком-нибудь маскараде. Я хорошо знаю и Москву, и повадки Линда. Кирилл Александрович положил конец спору, твердо заявив: - Это мы решим после. Главное, что у нас появился хоть какой-то план действий. |
