Королева ответила после долгой паузы:

«Я предпочла бы послать в Славонию Хлорис, но раз, как вы меня убедили, она не может нарушить обещание, данное лорду Джону Крессингтону, значит, занять ее место должна Хиона».

«Но, ваше величество, она слишком молода!» — снова повторила принцесса Луиза.

«Речь идет не о молодости или старости, моя дорогая Луиза, — ответила королева, — но о благе Славонии».

Она внушительно помолчала, а затем добавила:

«Выбор лежит между юной королевой или подчинением австро-германским претензиям на Славонию, которую эти могущественные империи хотели бы прибавить к длинному списку зависимых от них стран».

Слушая королеву, принцесса Луиза поняла, что потерпела неудачу, и теперь она сказала своим дочерям, не сводившим с нее глаз:

— Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.

— Ах, мама, как я могу поселиться в Славонии, так далеко от вас, и стать женой человека, которого никогда не видела?

— Но, возможно, он тебе понравится, когда вы познакомитесь, — ободряюще сказала Хлорис. — Ведь он приедет сюда познакомиться со всеми нами, и ты в него влюбишься. Другое дело, люби ты кого-нибудь другого.

Хиона прекрасно понимала, что Хлорис предалась таким радужным надеждам от облегчения и радости, что за короля выходит не она.

Принцесса Луиза устало откинулась на спинку кресла и сказала:

— Боюсь, король сюда не приедет, и до свадьбы мы с ним не познакомимся.

Хиона отвернулась от окна.

— Что вы такое говорите, мама?

— Славонский посол убедил ее величество, что ситуация почти критическая. И она решила, что ты отправишься в Славонию, как только будет готово твое приданое, и обвенчаешься в их соборе, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что король пользуется поддержкой Великобритании и, разумеется, самой королевы Виктории.

Хиона молчала, но ее глаза раскрылись так широко, что словно бы заняли все личико.

Принцесса посмотрела на нее и сказала ласково:

— Я знаю, что ты ошеломлена, любовь моя, но клянусь тебе, я должна была уступить желанию ее величества и могу только от всего сердца молиться, чтобы ты была счастлива в этом браке.

— Но как я могу быть счастлива в подобных обстоятельствах? — спросила Хиона.

— Твой долг — попытаться, — твердо ответила принцесса.

— Но почему мы должны повиноваться королеве? С какой стати она распоряжается нами, словно у нас нет человеческих чувств, словно мы созданы из дерева или из камня? — гневно спросила Хиона.

Говоря это, она знала, что так быть не должно. То, что королева потребовала от ее матери, было бесчеловечно — кошмаром, от которого ей не удавалось пробудиться.

Неожиданно даже для себя она топнула ногой.

— Я не согласна, мама! Я скроюсь, а вы скажете королеве, что не можете меня отыскать.

Ее голос зазвенел. Затем после долгой паузы принцесса Луиза сказала очень тихо:

— Тогда, Хиона, я не сомневаюсь, ее величество настоит, чтобы в Славонию, как она и предполагала вначале, отправилась Хлорис.

Хиона спустилась к завтраку бледная после бессонной ночи, с темными кругами под глазами.

В небольшой комнате, служившей им столовой и примыкавшей к кухне, была только Хлорис. Принцесса, видимо, уже позавтракала и поднялась к себе.

Накануне вечером, когда их мать сказала, что Хлорис будет вынуждена стать женой короля, если она откажется, Хиона убежала из гостиной и заперлась у себя в спальне.

Она отказалась выйти, как ни упрашивали ее мать и сестра.

Теперь, встретив испуганный взгляд Хлорис, она немного смутилась и, положив себе яичницу с грудинкой из подогреваемого блюда на серванте, сказала, подходя к своему месту за столом:

— Прости, Хлорис, но вчера вечером я не могла ни с кем говорить.