— Ладно, но сперва с раввином этим давай поговорим. С чего начать лучше, как думаешь?

— Ты это у меня спрашиваешь? Да он тебе соли на хвост насыплет, прежде чем ты слово первое произнесешь.

— Ну, это-то мы еще поглядим. Как-никак из Люблина. Не пугливые!

2

По пути к раввину спрашиваю у бесенка:

— Что с ним делать-то пробовал?

— Спроси лучше, чего не пробовал, — отвечает.

— Женщины?

— И не смотрит.

— Ереси?

— Не поддается.

— Деньги?

— С трудом догадывается, как они выглядят.

— Слава?

— Бежит от нее.

— И не оглядывается?

— Даже головой не шевелит.

— Видно, ангелом будет.

— И откуда только такие берутся?

Окно в комнате раввина было открыто, и мы влетели внутрь. Там все, как и полагается: Ковчег со Священными Свитками, книжные полки, мезуза в деревянной коробочке. Раввин, молодой человек со светлой бородой и высоким лбом, сидит на стуле и читает себе Гемару. Он в полном облачении: ермолка, кушак и ритуальная одежда с кистями, причем каждая кисточка, как и положено, перевязана восемь раз. Прислушался я к его мыслям: хоть в синагогу не ходи. Раскачивается он, значит, и читает вслух на иврите: «Рахиль т'унах в'зазеза»; тут же сам и на идиш переводит: «И остриг он молодого барашка».

— А Рахиль на иврите, — говорю я ему, — это ведь не только барашек, это же еще и женское имя.

— Ну и что?

— У барашка — руно, у девицы — волосы. — Что с того?

— А если она не андрогин, чего же их обрезать?

— Прекрати богохульствовать и не мешай мне! — кричит раввин.

— Погоди секундочку, — отвечаю. — Тора твоя не чай, не остынет. Если Иаков с Рахилью так уж сильно любили друг друга, то почему, скажи мне на милость, Рахиль не покончила с собой, когда за Иакова отдали Лию? А когда Рахиль отправила к мужу служанку Билху, то что сделала Лия, чтобы переплюнуть сестру? Послала к нему Цилпу!

— Это все было до того, как Моисей получил Тору.

— А царь Давид?

— До устава рабби Гершома.

— До Гершома, после Гершома — какая разница? Мужчина всегда мужчиной остается.

— Негодяй! Пропади ты пропадом, — раскричался раввин.

Схватился за пейсы и так задрожал, будто кошмар какой увидел. Потом и вовсе заткнул уши и зажмурился. Я еще что-то пытался говорить, но он меня уже не слышал. Перевернул несколько страниц и снова углубился в чтение.

Бесенок заметил:

— Тяжело его подловить, верно? Завтра же начнет поститься, да еще и колючек в постель натащит. А деньги все на милостыню раздаст.

— Неужели же такие еще не перевелись?

— В вере крепок, как скала.

— А жена?

— Чистый агнец.

— Дети?

— Маленькие еще.

— Может, теща?

— Уже в ином мире.

— И ни с кем никогда не ссорится?

— И половины врага не найти.

— Где же ты сокровище такое откопал?

— Попадаются иногда такие среди евреев.