— Мне о вас ничего не известно. Скажу вам больше, это ваше внезапное вторжение в мой дом принесет мне кучу неприятностей и не понравится семье жениха. Они люди порядочные. Они и так уже проявили даже слишком много понимания и терпения.

В течение всего разговора со Спартаком Пьетро косился на стоявший на кухонной полке портрет покойницы Эльвиры, словно ожидая знака одобрения.

— Я вам честно объявил о своих намерениях. Теперь ваша очередь отвечать, — упрямо продолжал Спартак.

— Девушка просватана. Что ж тут еще говорить? — удивился Пьетро.

— А вы уверены, синьор Бальдини, что Маддалена согласна с таким решением? — не отставал упрямый посетитель.

Пьетро не сомневался, что у дочери имеется по этому поводу свое мнение, противоположное его собственному. Но на нем лежала обязанность сделать разумный выбор, чтобы как можно лучше устроить ее судьбу. Не говоря уж о том, что этот выбор был сделан покойной Эльвирой, разглядевшей в Тоньино Мизерокки самого подходящего мужа для сумасбродной девчонки.

— Хотите поучить меня жить? — рассердился Пьетро.

— Я только хочу сказать, что люблю Маддалену и твердо намерен на ней жениться.

Старику нравился этот парень, не лезущий за словом в карман. Но Пьетро не был с ним знаком, да и вообще не питал доверия к жителям Луго, полукрестьянам-полугорожанам.

— Единственное, что мне о вас точно известно, так это то, что вы забиваете голову моей дочери всяким опасным вздором. Оставьте Лену в покое. И меня тоже. — Он обхватил голову руками и поставил локти на стол. — Что это вам взбрело подбивать ее на разные глупости? Что это за история с очками? Кто вам позволил совать нос в дела моей семьи?

Разгорячившись, Пьетро твердо решил выставить нахала за дверь. Тот, впрочем, ничуть не смутился и был полон решимости стоять на своем.

— У меня ничего нет, синьор Бальдини. Даже земля, на которой я работаю, мне не принадлежит. Однако все Рангони — люди честные и работящие.

— Славная парочка! — расхохотался Пьетро. — Она, дурища, выращивает розы вместо помидор, а он, горемыка без гроша за душой, только и умеет, что болтать. Такие непременно окажутся под забором и помрут с голоду.

— Я получил диплом с отличием по агрономии, — сообщил Спартак.

— И на кой тебе сдался твой диплом? На ужин его съешь? — презрительно усмехнулся Пьетро.

Спартак не стал отвечать грубостью на грубость и даже не обратил внимания на то, что отец Лены перешел на «ты».

— Дорога мирская широка, а у меня хорошие ноги. Я иду прямо к цели и не останавливаюсь на достигнутом, — сказал он.

— Это все слова. На своих двоих далеко не уйдешь.

— Пока что я езжу на велосипеде, но в один прекрасный день у меня будет автомобиль. Не сомневайтесь, я смогу обеспечить Маддалене достойное существование.

— Нахальства тебе не занимать, — пришлось признать Пьетро.

— Я — фаворит в скачке, синьор Бальдини. Поставьте на меня, и вы не пожалеете. — Спартак одарил его улыбкой, способной искусить самого сатану.

Лене пришлось подняться наверх, когда мужчины ушли разговаривать в кухню. Но она не могла усидеть там, зная, что решается ее судьба. Ей удалось незаметно спуститься и спрятаться снаружи, под окном. Поэтому она не пропустила ни слова из разговора отца со Спартаком.

Лена слушала, молитвенно сложив руки и вопреки рассудку надеясь, что Пьетро согласится выдать ее замуж за Спартака. Она обратила мысли к небу, моля, чтобы господь исполнил ее желание. Потом, когда все кончится, этому самонадеянному парню придется ответить на множество вопросов и объяснить ей, как это он посмел обратиться к ее отцу, не спросив для начала ее мнения.