Огромный ветвистый дуб возле замка вызывал в нем чувство, близкое к волнению.

Точно под таким дубом играл он в своем далеком детстве. Так уютно было под густой сенью столетнего гиганта, а рядом с ним стоял каменный рыцарь и держал в руке копье.

Повернувшись к старому замку, Ингольф отыскал глазами дуб. Что это? Не галлюцинация ли? Статуя стояла там, где он и ожидал ее увидеть.

Прохладный ночной ветерок легко и ласково касался разгоряченного лба…

Вдоль всего берега мелькали маленькие и большие огни. То розольфсцы готовились к защите замка.

Громкие голоса, раздававшиеся на палубе «Сусанны», вывели Ингольфа из задумчивости.

Оба корабля стояли так близко друг от друга, что он ясно различал слова говоривших.

— Какая славная ночь, Анкарстрем! — произнес первый голос. — И все-таки мне хочется, чтобы она поскорее прошла. Я горю нетерпением узнать, что ждет нас с рассветом.

— Позвольте мне, герцог, не разделять ваше чувство, — отвечал второй голос.

— Я бы охотно отдал десять лет своей жизни за то, чтобы помешать тому, что произойдет завтра. Теперь, когда вашему сыну предстоит занять королевский престол, он не имеет права рисковать своей жизнью, — продолжал тот же голос.

Чувство досады, что он подслушал чужой разговор, охватившее вначале Ингольфа, сменилось у него мрачной решимостью.

Из уст самого герцога слышал он об его измене. Мог ли он после этого колебаться? Как офицер королевского флота он должен был исполнить свой долг.

В то же время он успокаивал себя тем, что сделает все возможное для спасения Гаральда и его сыновей.

Он не отдаст их в руки Красноглазого, а отвезет в качестве пленников в Стокгольм.

Там сторонникам Биорнов нетрудно будет предоставить им возможность бежать…

Глава XVI

В плену

Этой ночью Ингольф заснул как убитый. Разбудил его страшный шум, крики и топот множества ног над головой.

Чей-то совершенно незнакомый голос кричал по-английски:

— Всех, кто сопротивляется, рубить без сожаления!

Выбежав наверх, Ингольф увидел неожиданное и страшное зрелище: человек пятьсот английских моряков наводнили палубу брига. Вся команда его была обезоружена и жалась в кучку на корме, где дула английских мушкетов удерживали ее в повиновении.

Под покровом темноты англичане на шлюпках неслышно приблизились к «Ральфу» и, прежде чем вахтенный успел что-либо заметить и поднять тревогу, ворвались на корабль.

Сопротивляться было немыслимо, так как экипаж пиратского судна, не подозревавший об опасности, был захвачен во время сна. К тому же англичан приходилось пятеро против одного.

На палубе, освещенной факелами, было светло, как днем.

Рядом с английским офицером стояли Черный Герцог и его сыновья.

— Сдавайтесь, капитан! — обратился офицер к Ингольфу, делая знак своим матросам.

Но старый герцог остановил его.

— Позвольте, сударь! Ведь вам известно мое условие.

И, приблизившись к Ингольфу, он сказал:

— Капитан! Я буду называть вас так, пока мне не докажут, что вы не имеете на это права. В ответ на мой ультиматум английский адмирал Коллингвуд лично явился ко мне и представил несомненные доказательства того, что вы не тот, за кого себя выдаете. Мало того, он обвинил вас в том, что вы член преступного общества «Грабители морей» и явились сюда с целью ограбить Розольфсский замок и посягнуть на жизнь мою и моих сыновей.

— В награду за нашу смерть, — продолжал Черный Герцог, —  недостойный министр Густава III, Гинго, обещал вам патент капитана первого ранга.