Никто из слуг не решился бы пройти через апартаменты Магнуса, но к комнате, в которой был заключен капитан пиратов, вел отдельный ход через широкую террасу, окружавшую башню.

Тщательно исследовав свою тюрьму, Ингольф пришел к заключению, что у него нет шансов на спасение.

Мысль о том, что он обречен на позорную смерть, приводила его в бешенство.

В бессильной ярости колотил он кулаками в железную дверь, бросался на глухие и равнодушные к его отчаянию стены. Маленькое, узкое окошечко, казалось, смеялось над ним. Оно представляло из себя единственный путь к свободе, но через него могла пролететь разве только птица.

Наконец, порыв возбуждения прошел и сменился упадком сил. Прислонившись к стене, Ингольф судорожным движением разорвал душивший его воротник мундира.

— Меня зовут Капитаном Вельзевулом! — воскликнул он. — Неужели же даже черт не придет мне на помощь!

И, как бы в ответ на его слова, в стене раздался глухой стук.

Капитан пиратов не был суеверен и все же ощутил невольную дрожь.

Затаив дыхание, Ингольф прислушался. Стук не повторился. Он дважды ударил кулаком в стену. Молчание, Тогда он приник к камню ухом и невольно вздрогнул. За стеной раздавались какие-то странные звуки, похожие на человеческий стон, а потом старческий, дрожащий голос затянул какой-то однообразный, тоскливый мотив, похожий на колыбельные песни гренландцев и лапландцев.

Изумление охватило Ингольфа.

«Кто бы это мог быть?»

Вдруг на террасе раздались шаги. В тюремной двери открылась форточка.

— Капитан! — раздался чей-то голос.

— Что вам нужно? — недовольно ответил пират.

— Я должен исполнить неприятное поручение…

— Говорите.

— До вашей казни остается только десять минут.

— Как! Вы собираетесь казнить меня ночью?!. Варвары!

— Но ведь вы не знаете… — замялся голос.

— Опять какая-нибудь гнусность?..

— Нет. Ваши матросы бежали из трюма «Ральфа».

— И адмирал боится, что мои храбрые моряки попытаются освободить меня. О, ему не избежать битвы с ними! Мои матросы не такие люди, чтобы спокойно смотреть издали, как будут вешать их капитана.

— К сожалению, казнь ваша совершится во внутреннем дворе замка.

— Этого следовало ожидать от таких подлецов и трусов, как вы.

— Я только адъютант адмирала и исполняю то, что мне приказано. Если у вас есть последнее желание…

— Только чтобы вы оставили меня одного.

Форточка захлопнулась. Шаги постепенно замерли вдали. Ингольф остался наедине со своими мыслями.

Нельзя сказать, чтобы он очень спокойно относился к предстоящей смерти. Кто же захочет умирать в двадцать семь лет, в полном расцвете сил? Другое дело пасть в сражении, погибнуть в борьбе со свирепой стихией…

О чем думал Ингольф и думал ли он вообще о чем-нибудь, — этого он, пожалуй, и сам не мог бы сказать.

Какое-то тупое оцепенение охватило его и лишило мыслей, и только время, казавшееся бесконечным, угнетало его.

— Как долго тянутся эти последние в моей жизни десять минут! — проговорил он с тоской и вздрогнул.

Три глухих удара прозвучали в стене.

— Кто ты? — крикнул Ингольф, — Друг или враг? Зачем ты смущаешь мой покои?

Едва он успел проговорить эти слова, до его слуха долетели мерные, тяжелые шаги солдат.

— Значит, десять минут кончились!.. — прошептал он.

— Стой! — раздалась команда офицера.