Правда, Роже распорядился вернуть в строй раненых картечью, но они дрались совсем уж вяло и на рожон не лезли.
Майя, боясь попасть в своих, перебежала на нос лоймы.
Теперь ей представилась великолепная возможность помочь своим уже всерьез, по-взрослому. На идеальной для прицельного выстрела дистанции колыхались украшенные пышными гербами и скромными крестами спины ливонцев.
Майя колебалась не слишком долго.
— Что я, парень что ли? — спросила она у себя. — Нам, бабам, благородство ни к лицу…
И девушка принялась садить стрелу за стрелой в сгрудившихся плотной кучей кнехтов.
Собственно, дальше началась агония единственного боевого корабля Ливонии. Абордажная команда «Адмирала Дориа», очистив нос, посыпалась в центральную часть судна, приканчивая прижатых к правому борту.
— Теперь сдадутся, — уверенно сказал Филька, но Шон указал ему пальцем на еще одну кучку ливонцев, решивших дорого продать свои жизни.
Роже умудрился собрать на кормовом возвышении десятка полтора своих сторонников. Первый натиск ролевиков и людей Соболевского разбился о сомкнутые щиты, как об скалу.
Последовал второй, третий…
Бойцы обеих сторон уже не несли потери, даже не калечились, а лишь уставали. Драться в доспехе, даже в легком — страшная нагрузка. Не помогает никакая сноровка — больше десяти минут так рубиться нельзя, требуется отдых.
— Оставьте их! — прокричал Карстен Роде. — Сейчас подойдут лучники!
Появилась Майка и новгородец, что сидел в корзине впередсмотрящего на «Адмирале». Тщательно выбирая цели, они выпустили несколько стрел. Лишь одна пробила ногу ливонскому пикинеру, остальные ушли вскользь по щитам или преломились о доспехи Роже, в которого метили в первую очередь.
— Сукин сын даже в море вышел в турнирном до-спехе, — проворчал один из гоблинов. — Вот бы его за борт спихнуть!
— Есть лучшее средство, — сказал датчанин и направил на когг пару свободных бойцов.
Когда к кормовому возвышению подтащили резной деревянный ящик, немцы приуныли.
Сдаваться они, правда, не стали; только один раненый сложил руки на затылке и спустился в толпу врагов.
— Получайте, тупоголовые упрямцы! — крикнул Роде.
Залп органной пищали смел в море половину кнехтов вместе с изрешеченными щитами, клинки довершили остальное.
Целым и невредимым, по крайней мере на вид, казался капитан «Левиафана». Роже как раз отбился от двоих гоблинов, отогнав их на длину меча, и рывком прислонился к борту, отдыхая.
— Пора с ним кончать, — сказал Шон. — Майя…
— Не стану я в упор по контуженному стрелять, — задрала нос лучница. — Бери меч — и сам кончай с ним.
— Я на слабо давно не покупаюсь. — Ирландец сорвал с головы шлем и подшлемник, подставив ветру мокрую от пота рыжую шевелюру. — Любителей острых ощущений тут хоть отбавляй…
— Может, хватит, благородный рыцарь? — еще раз спросил Касртен Роде. — Не из мушкетонов же мне тебя расстреливать! Умей проигрывать…
Гуго рассмеялся и погрозил ему мечом.
— Чистый безумец, — поставил диагноз монах.
— Это сродни самоубийству, а самоубийство — большой грех.
Маня спокойно ходила по кормовому возвышению, едва не касаясь рыцаря, собирая свои и чужие стрелы. Была в ее поведении и определенная бравада, и толика провокации. Если бы рыцарю пришла в голову шальная мысль совершить тигриный прыжок и попытаться взять ее в заложники, Майя представляла, что именно станет делать. |