– Стойте, парни, я, кажется, что-то припоминаю! – воскликнул Новожилов. – В предпоследнем номере «Жизни» про Абрамовича была целая статья… Вроде как он в Москве затевает офигительную вечеринку и вип-гостей будет типа катать на своем дирижабле под названием… сейчас-сейчас-сейчас… первая буква там «ч»!

– Неужто «челка»? – удивился Карасев.

– Не то, но очень близко, погоди, не сбивай меня… – запыхтел Новожилов. – Сейчас-сейчас… Оно похоже на «челюсти», только на один слог короче… А! Вот! Точно, вспомнил: «Челси»! Впишите.

– Ух ты, – подивился Белкин. – Если не знать, мозги сломаешь.

– Да уж, – сказал Карасев. – Ч-е-л-с-и. Век бы не додумался.

– Названьице то еще, – согласился Невский. – Ты, Валера, как в воду глядел: слово заковыристое. А чего оно, кстати, означает?

– Сокращение какое-нибудь, – предположил Белкин. – Например, ЧЕЛовек СИбирский. Абрамович же как раз родом из Сибири.

– По-моему, он родом откуда-то из Самары, – сказал Новожилов. – А из Сибири он только нефтяные бабки выкачивает…

– Челси – название района в Лондоне, – сообщил я, подходя к кроссвордистам. – Дорогого и очень престижного. Скорее всего, у него там дом. Вот он дирижабль и назвал тем же словом, чтобы не запутаться… Привет, ребята! Надеюсь, я вам не помешал?

Все четверо некурильщиков, не сговариваясь, притворно скуксили физиономии и заныли: у-у-у-у-у-у, как я им ужасно помешал! И не просто помешал, а надругался над их мозговым штурмом.

– Ломов, фамилия тебе очень идет, – объявил Карасев. – Вечно ты появляешься и ломаешь людям кайф. Вместо того чтобы дать нам помучиться, ты просто взял и прикончил на корню уйму интересных версий. Других головоломок у нас уже нет, а до конца рабочего дня еще четыре часа. Кроме кофе, заняться нечем.

– Может, поработать? – предложил я. – Ну так, для прикола?

– А смысл? – пожал плечами Белкин. – Начальство ушло.

– Точнее, уехало. – Новожилов поглядел на часы. – Пятьдесят семь минут назад. У Рыбина, на Старой площади, опять совещание. Руководству небось снова вкручивают про модернизацию, которая должна у нас не бежать вприпрыжку, как в Америке, а ме-е-едленно, с достоинством, ползти. При таком темпе их там вряд ли распустят раньше полшестого. И старик наш, могу поспорить, до закрытия в родной конторе уже не объявится.

Вот нежданная удача! Значит, рапорт о моем провале попадет в руки шефа не раньше чем через сутки. Выволочка откладывается.

– Но Дезик-то, надеюсь, на рабочем месте? – спросил я.

Давид Маркович Иохвидсон заведовал в ФИАП складом конфиската, живого и неживого. Сейчас только он мог мне помочь.

– Дезик на месте, – меланхолично ответил Белкин. – А толку? Если у тебя к нему дело, рекомендую расслабиться и выпить с нами кофе. До завтра на склад никому не пробиться. Даже не мечтай.

– Это еще почему? – встревожился я. Мой разговор с Иохвидсоном нельзя было откладывать надолго.

– Все после той контрафактной партии, – сказал Невский. – Ну утренней, с Белорусского вокзала. Из-за нее уж который час на складе дурдом, куча-мала, действующий вулкан. Сам Дезик по уши в помете, никого не пускает, орет на всех через дверь. Главбух сунулся к нему с ведомостью – он и главбуха послал.