– Прости, задумался о своем, – сказал рыжий. И вдруг ни с того ни с сего хихикнул. – Так ты хочешь знать, сколько штук? Ставь в графе единицу, а рядом прописью – «один экземпляр».

– Сколько сколько сколько? – Мне показалось, что я ослышался.

– Один! – с удовольствием повторил менеджер, указывая пальцем на грустного ворона в клетке. – И он, как видишь, перед тобой. Чистосердечно признаюсь, да, ошибочка вышла, один экземпляр контрафакта случайно затесался. Это, насколько я знаю, мелкое административное правонарушение. Штраф до двухсот рублей…

– Что значит «один»? – Я даже ошалел от такой внезапной и, главное, немотивированной наглости дяди Жени. Ведь еще минуту назад рыжий был покладистым и пушистым. Мозги у него, что ли, заклинило от огорчения? – Гражданин Шишкарев, вы меня тут за дурачка не держите. Мы только что говорили о партии товара…

– Так это… – развел руками гражданин Шишкарев. – Ну типа пошутил я. Чувство юмора у меня безобразное, факт. Вижу, паренек пришел за болванками, вот я и решил тебя чуток разыграть. Я ж не знал тогда, что ты из ФИАП. Иначе бы ни за что не осмелился…

– А ну бросьте придуриваться! – одернул я рыжего. – Не усугубляйте вины. Я посчитал пустую тару у вас во дворе. По самым грубым прикидкам, контрафакта здесь тысяч на двести, а это уже считается «в особо крупных», имейте в виду… И кстати, вынести со склада ничего не удастся. У меня все под контролем.

– Уважаемый Иннокентий Викторович, ты глубоко ошибаешься, – вкрадчивым голосом произнес рыжий. – Никто ничего никуда не выносит. Потому что, извини, выносить не че го. Кто эти ящики внизу оставил, я без понятия – у нас там ворота не запираются. А что касается склада, то, кроме фирменных образцов и вот этого случайного экземпляра, ничего другого мы не держим. Новый товар не подвезли. Не веришь, сам осмотри складское помещение. Прошу!

Менеджер гостеприимно распахнул дверь в соседнюю комнату.

Что за наваждение! Я протер глаза. Птичий запах по комнате еще витал, но товара уже не было. Никакого! Все четыре окна во двор были распахнуты настежь, и так же были распахнуты не меньше четырехсот клеток боксов, выстроенных возле окон амфитеатром, в несколько ярусов. Приглядевшись, я заметил на полу и на подоконнике несколько черных перьев. Ну и дела! У моих друзей, братьев близнецов Эрика и Эдика Бестужевых, в прошлом штатных иллюзионистов «Росгосцирка», а ныне истопников в главном здании ФИАП, был коронный трюк с появлением четырех голубей из пустой шляпы. Однако фокус с мгновенным исчезновением трех сотен вещественных доказательств, я думаю, даже им не под силу…

– Черт, черт, как вы это сделали?!

– Двадцать первый век, милый мальчик, – самодовольно произнес рыжий, – это век не только скоростей, но и электричества. Есть такая штука – электромеханическое реле. Если предположить… ну теоретически… что в той комнате, где мы беседовали, спрятана некая тревожная кнопка, а все клетки на складе оборудованы несложными реле, то после нажатия кнопки все дверцы открываются, а их донышки – тут пластинки, видишь? – начинают слегка вибрировать. Птицам… если бы они, повторяю, в клетках были, хотя их, сам понимаешь, там не было… так вот, им ничего не остается, как вылететь в окна. То есть контрафакта в особо крупных нет. И статьи тоже нет. Давай я подпишу акт…

Я тупо повертел в руках бесполезную бумажку, порвал ее в мелкие клочья, а клочья высыпал под ноги коварной сволочи гражданину Шишкареву Е Пэ. Предъявлять в инспекцию единичный экземпляр пиратского носителя – значит, выставить себя на посмешище.