Изменить размер шрифта - +
Хотя кто же знал, что так припечет? Во всяком случае, Кремон, собираясь в наш город, этого знать не мог.

Он вальяжно прошел в коридор, ведущий в бухгалтерию. Даже если там никого нет — он подождет под доской «Народный контроль», где специально для таких ожидающих стоят два стула и лежат на подоконнике старые журналы.

Конечно, по дороге я заскочила в промтоварный магазин.

У меня есть и свои деньги, о которых мамка не знает. Я честно зарабатываю их. Беру сорок копеек с листа, на своей бумаге. У меня есть постоянные клиенты, и я имею побочный доход рублей в пятнадцать-двадцать ежемесячно. Жутко много!

Возле гостиницы меня нагнал Гаврилов.

— Опять? — спросил он. — Опять вообразила себя майором Прониным?

И процитировал хвост какого-то неизвестного мне древнего анекдота: «Из унитаза на него смотрели проникновенные глаза майора Пронина!»

— Нет, меня к Рафаэльевне послали, сама не знаю за чем!

Сусанна Рафаэльевна — директриса нашей цирковой гостиницы, очень приятная дама, но вот ее панический ужас перед техникой вошел в легенды. Говорят, однажды кто-то попытался преодолеть этот ужас и долго объяснял Рафаэльевне устройство утюга. «Ну, теперь понятно?» — спросил он. «Это божественно…» — с трепетом ответила Рафаэльевна. Очень может быть, что она лично повредила телефон.

Мы вместе вошли. В гостинице было тихо-тихо. Все торчали в цирке и паковались. Завтра три представления, будет совершенно не до того. Я не люблю этих последних дней работы программы. Люди, с которыми общались два месяца, вместе смеялись, пили кофе, решали финансовые вопросы, менялись книгами, бегали на видики, вдруг мгновенно отдаляются. Они уже там, далеко, в другом городе, они уже живут какими-то надеждами, связанными с этим городом, хотя какие там надежды! Такая же второсортная гостиница, тот же ритм жизни — утром или днем репетиции, вечером представление, то же полное презрение со стороны газет и телевидения. Или сердитая и скучная рецензия, после которой все ходят недовольные, или какие-нибудь сопли-вопли — ах, цирк, ах, сила, смелость и грация! И это тоже никому не нужно.

— А я думал, выслеживаешь грабителя.

— Чего его выслеживать! Сидит возле бухгалтерии и ждет Рубцову! — поддела я Гаврилова. Он же твердит, что не обошлось без Кремона?

— Бедная Рубцова! Опять будет выслушивать, сценарий нового номера, — пожалел се Гаврилов. — Я бы этого Кремона вообще в цирк не пускал. И так бездари хватает, а тут еще дочки-сыночки.

— Зато цирковая династия.

— Если бы талант передавался по наследству — вот это была бы династия! А то — вырос в цирке, ничего, кроме цирка, не знает, и лезет на манеж!

— Можно подумать, что вы не в цирке выросли!

— С чего ты взяла? Я в цирк с ипподрома пришел.

Я уставилась на Гаврилова. То, что все наши девки-конюхи пришли с ипподромов, и Любаня в том числе, я знала. Сманили их, пообещали — вот будешь хорошо себя вести — возьмем в номер! А они, наверно, вели себя плохо, так и осели на конюшне. Но Гаврилов!.. Уму непостижимо!

— И сразу в номер?

— Представь себе. Джигитам нужен был верхний. А я маленький, страха не знал, вот они и нашли дурака… Постой… ты же к Рафаэльевне собиралась?

Он это воскликнул вовремя — я уже взялась за дверную ручку, чтобы войти к нему в комнату.

— Это вы мне зубы заговорили, — буркнула я. — Джигиты, ипподромы…

Я повернулась и пошла назад. Но вдруг застыла, как монумент.

Дело в том, что в гостинице три этажа, и на каждом — длинный коридор с поворотом. Чтобы попасть к Гаврилову, как раз и нужно миновать поворот.

Быстрый переход