— На нем тоже были шорты, — вспомнила вдруг Элли, обернувшись на малыша.

— На ком, кисонька?

— На Паксо. На нем были красные шорты.

Вмиг все стало на свои места — вспомнила! — у Рейчел чуть не подломились колени, такой накатил страх. И отпустил.

К чемоданному хороводу, где стоял Ирвин Гольдман, не подступиться. Рейчел видела лишь околыш его шляпы с пером. А Дора сидела у стены, караулила два места для дочки с внучкой и махала им рукой. Рейчел подвела к ней Элли.

— Ну, что, радость моя, лучше тебе? — спросила Дора.

— Чуть-чуть. Мам… — но, взглянув на мать, осеклась.

Рейчел сидела выпрямившись, в ужасе прижав ладонь к губам, побелев лицом. Теперь все-все вспомнилось, точно обухом по голове хватили! Как же сразу она не догадалась? Конечно бы, догадалась, не гони она сама этой мысли прочь.

— Мам?..

Рейчел медленно обернулась, Элли даже услышала, как скрипнуло у нее в шее. Она отняла руку ото рта.

— Эйлин, а этот человек во сне назвал только фамилию? А имя?

— Мам, что с тобой?

— ЧЕЛОВЕК ВО СНЕ НАЗВАЛ СВОЕ ИМЯ ИЛИ НЕТ?

— Назвал, только я не помню. Мам, ты мне делаешь больно!

Рейчел только сейчас заметила, что стиснула запястье дочери, как наручником.

— Он назвался Виктором?

— Да, Виктор! Точно, Виктор! Мамочка, он и тебе снился?

— Только не Паксо, а Паскоу.

— Так я и говорю — Паскоу.

— Что случилось, Рейчел? — забеспокоилась Дора. Взяла Рейчел за руку, поморщилась: уж очень холодная. — И что это с Эйлин?

— Нет, это не из-за нее. Скорее, из-за Луиса. Что-то, наверное, с ним неладно. Или что-то грозит. Посиди с Элли, мама. Я схожу позвоню домой.

Она поднялась, направилась к телефонам-автоматам, пошарила в кошельке, но монетки не нашла, решила заказать разговор за счет вызываемого. Но «вызываемого» дома не оказалось. В трубке слышались лишь гудки.

— Желаете позвонить попозже? — спросила телефонистка.

— Да. — И Рейчел повесила трубку. Постояла, не сводя взгляда с телефона.

ОН СКАЗАЛ, ЧТО ПОСЛАН ПРЕДУПРЕДИТЬ, НО ВМЕШАТЬСЯ НЕ МОЖЕТ. ОН СКАЗАЛ, ЧТО… БУДТО… ОН РЯДОМ С ПАПОЙ ПОТОМУ, ЧТО ПАПА КОГДА-ТО ПРИСУТСТВОВАЛ ПРИ… НЕ ПОМНЮ! НЕ ПОМНЮ!

— …При отделении души, — шепотом закончила Рейчел забытые дочкой слова. Пальцы впились в матерчатую сумочку. — Господи, неужто он так и сказал?

Она попыталась разобраться в мешанине мыслей, привести их в порядок. Что творится дома? Что-то непонятное, сверхъестественное снедает их, помимо вполне понятного горя. Почему их поездка через всю страну так похожа на бегство? Что знала Элли о молодом человеке, который умер в первый же рабочий день Луиса?

Ничего! — безжалостно подсказала память. Ты же скрывала от дочери, как и все, что касается смерти — даже нескорой еще смерти ее кота. Помнишь ту глупейшую, тупейшую ссору? Ты боишься смерти, потому и от дочери скрывала и скрываешь поныне. Да, его звали Паскоу, Виктор Паскоу. И, видишь, как все ужасно оборачивается? Видишь? Господи, так что, что в конце концов происходит?!

Она нашла-таки монетку, но рука так тряслась, что она не сразу попала в щель телефона-автомата. На этот раз она позвонила мужу на работу, в университет. Трубку подняла Чарлтон. Звонок ее, видать, озадачил. Нет, сегодня она Луиса не видела, да и с чего бы ему сегодня появляться на работе? Она еще раз выразила Рейчел соболезнование. Та поблагодарила и попросила ее передать Луису — случись ему заглянуть в лазарет — чтобы позвонил тестю с тещей. Да, номер он знает. Не хотелось говорить старшей сестре (впрочем, она и так небось знает. Чарлтон — баба ушлая!), что тесть с тещей живут за тридевять земель.