– Пусти! – хрипло выкрикнул Муртан.

Он попытался встать.

Его мучитель дождался, чтобы Муртан кое-как поднялся на ноги, а затем сильным пинком опять швырнул на грязную мостовую.

– Что это с тобой? – воскликнул чужак. – Ты даже на ногах держаться толком не можешь! Куда уж тебе жить самостоятельно!

Из двух близлежащих домов вышло еще несколько человек. Никто из них не вмешивался – они просто стояли и глазели, радуясь новому развлечению.

– Поддай ему хорошенько, Хармахис! – выкрикнул один из соседей. – Он еще слишком прыткий для тебя!

– Прыткий? – захохотал Хармахис. – Хочешь сказать, как ящерица? Я выдерну этой ящерице хвост – и погляжу, быстро ли она побежит без хвоста и скоро ли отрастит себе новый!

Кругом смеялись. Муртан корчился на земле, стараясь не слушать громких голосов и не смотреть по сторонам. «Проклятье, – думал он, – эдак они действительно захватят меня и продадут… А я ведь никогда не обращался с рабами жестоко. Да что там жестоко – я даже груб с ними никогда не был. И воровать им позволял, не наказывал. Если бы я был злобным работорговцем, тогда бы я счел, что боги карают меня… Но ведь я не такой! За что же мне так не повезло?»

Он снова приподнялся и встал на четвереньки.

– Вот так и будешь передвигаться, сказал Хармахис. – Все животные ходят на четырех ногах.

Не притворяйся человеком, тебе все равно не поверят.

– Эй, – послышался новый голос, – что тут происходит? Что-то интересное, а меня не позвали?

На мгновенье стало тихо: все присматривались к новому действующему лицу. Затем Хармахис хмыкнул:

– У нас тут свиные бега. Мое имя Хармахис, и я говорю тебе: добро пожаловать. Моя свинья хочет побегать по переулку, а мои друзья пришли на это посмотреть.

– Стало быть, мне можно присоединиться? – продолжал тот же голос.

Муртан сжался: он узнал киммерийца.

Хармахис не ответил. Неожиданно рядом с Муртаном очутилось лицо его мучителя. Лицо это было искажено болью, а из угла рта Хармахиса вытекала струйка крови.

Муртан отпрянул, но Хармахису явно стало не до «свиных бегов». Он стонал и корчился.

Затем прямо над головой Хармахиса навис киммериец.

– Эй, Муртан, – проговорил он. – Тебя опять изувечили?

– Я думал, ты никогда не придешь.

– Когда тебя бьют, мгновения кажутся вечностью, – со знанием дела ответил Конан. – А вот когда бьешь ты сам, мгновенья пролетают так, что и не замечаешь.

Он подхватил зингарца за подмышки и водрузил на ноги.

– Это мой человек, – объявил Конан, – я забираю его. Приятно было поболтать, Хармахис.

Он ударил ногой простертого на земле стигийца. Послышался хруст и дикий вскрик.

– Ой, прости, кажется, я сломал тебе ребро, – извинился Конан.

Он быстро пошел по переулку, волоча за собой Муртана.

Тот отплевывался кровью. Губа у него была разбита, под глазом красовался синяк.

– Я нашел одну из наших лошадей, – сообщил Конан. – Случайно.

Он подвел Муртана к коню, которого держала Галкарис, и усадил в седло.

– Скорее.