— Ух ты! — сказал он. — Бабушка, какой у вас стол интересный. А зачем тут эти проводочки?

— Чего? — переспросила хозяйка. — Какие проводочки?

Она заглянула под стол и слабо охнула.

— Чегой-то? — сказала она. — Это не моё. Это кто-то приделал. Не иначе, порчу навести хотели.

Следом за Бабой Ягой и остальные полезли смотреть на прикреплённые на нижнюю поверхность столешницы сердечник, обмотанный проволокой, пару микросхем, батарейку и провода.

— Колдовство, — убеждённо сказал Кощей. — Кто-то тебя, старая, сглазить надумал.

— Мне страшно, — прошептала Кикимора, прижимаясь к мужу. — А вдруг это заразно?

Леший освободился от неё и внимательно осмотрел устройство.

— Похоже, заминировано, — сказал он. — Ну-ка, отойдите все подальше.

Все попятились. Леший взял со стола вилку, подцепил какой-то проводок, отсоединил его от другого проводка.

— Всё, — объявил он. — Теперь не взорвётся.

— Дорогой! — бросилась к нему Кикимора. — Ты настоящий герой! Я тобой горжусь!

— Да чего там, — заскромничал Леший. — Вот когда мы разминировали Тадж-Махал, было посложнее.

— Это просто какой-то подъём преступности, — сказал Кощей. — Убийство, ограбление, теперь попытка взорвать избушку. Не иначе, мафия.

Лёшка загрустил. Тягаться с мафией ему было не под силу. «Пора делать ноги, — подумал он. — Допрошу остальных и сбегу домой. Пусть сами разбираются, а у меня уважительная причина — родные беспокоятся».

— Я хотел бы поговорить со слугами, — сказал он бодрым голосом.

— Васька! Тьфу ты, Бэзил! — закричала Баба Яга.

Бэзил явился, как всегда, элегантный, только слегка заспанный.

— Пойдёшь с господином сыщиком в свою комнату и ответишь на его вопросы, — приказала Баба Яга.

— Да я и здесь могу, — начал было Лёшка, но хозяйка перебила:

— Мне прибираться надо, посуду мыть. Вон работы сколько, да я ещё в расстроенных чувствах по поводу бриллиантов. Слуг можно и в чулане допросить, не велики господа.

— Я вам помогу, дорогая, — вызвалась Кикимора, но Баба Яга отказалась:

— Ещё гости у меня посуду не мыли. Сама пока не обессилела. Идите лучше домой, поздно. Всё интересное уже кончилось.

И гости пошли домой, а Лёшка с Бэзилом — к чулану. Они вошли внутрь, протискиваясь между бочками с солёными огурцами и рыбой, запинаясь о многочисленные туесочки, жбаны и котлы, стукаясь головой о свисающие с потолка связки лука.

— А почему нет всяких таких… ну, сушёных жаб, маринованных пауков? Она же Баба Яга, — спросил Лёшка.

— Да старенькая она, на пенсии уже, почти не практикует, — пояснил Бэзил. — Прошу в мой будуар!

И он изящно откинул ситцевую занавеску.

Апартаменты Бэзила были невелики, половину их занимала моечная машина, прикрытая лоскутным одеялом, над ней висел портрет королевы Виктории. Лёшка бы в жизни не догадался, кто это, но внизу было подписано. Напротив стояло трюмо с флаконами духов, щипчиками для когтей, щипцами для завивки усов и прочими приспособлениями. Перед трюмо стоял сломанный стул, на нём — серебряный подсвечник. На книжной полке лежали растрёпанный русско-английский словарь, мышеловка, красивый иностранный орден, книга «Сто правил для джентльмена», недоеденный бутерброд и белая фарфоровая кошка.

— А в чём, собственно, дело? — спросил Бэзил, вешая цилиндр на гвоздь.