— А я тем более, — пожал плечами Антон. — Трубач — обычный человек, хоть и подозрительный. Это Евка что-то придумала про него такое… потустороннее. Но мне надо торопиться.

— Куда? — спросила Жучка.

— Это тайна, — замялся Антон. — Я потом расскажу, когда можно будет.

— Ну и подумаешь, не больно-то надо, — обиделась Жучка и потянула за собой погрустневшего щенка.

Словом, все рассорились и разбежались в разные стороны.

Ева стояла перед входом в ресторанчик и обдумывала тактику: «Если бы у меня была винтовка, я бы ворвалась в ресторан, прицелилась в Трубача и крикнула: „Отдай Муринду, негодяй!“ Отдал бы, как миленький. Но винтовка заперта в секции. Ворваться, прицелиться из рогатки… нет, рогатка не такая смертоносная, он не испугается. Приставить к горлу нож… ножа нет. Приставить к горлу рогатку — типичное не то. Надо притвориться безобидной посетительницей, и завести хитрый разговор — выведать, где он её прячет. Я буду как прекрасная шпионка ЦРУ».

Время шло. Ева замерла, всё не решаясь зайти внутрь. Стемнело. Вдруг сзади послышались шаги. Скорее всего, это был просто прохожий, но взвинченная Ева вздрогнула и влетела в ресторанчик.

«Хорошо, что полумрак, — подумала „прекрасная шпионка“. — Меня никто не заметит».

— Девушка, вон там есть свободный столик, — подкрался официант. Ева опять вздрогнула и послушно прошла на указанное место.

— Слева имеется гардероб, — намекнул официант.

«Ну да, — подумала девочка. — Так я и оставила свою куртку в гардеробе. А вдруг придётся срочно уносить ноги?»

— Благодарю, — надменно сказала Ева и плотнее запахнулась в куртку. — Меня знобит. У меня тропическая лихорадка Ку.

— Тогда вам надо выпить чего-нибудь горячего, — предложил официант. — Глинтвейн? Поссет?

— Лучше пирожное, — сказала Ева. — Нет, подогревать не надо.

Она посмотрела меню. Цены были — ой-ё-ей! А у неё в кармане — три драные десятки и горсть мелочи.

— Пирожное «Экстаз», — заказала Ева томным голосом. «Экстаз» был самым дешёвым.

Официант пошёл за пирожным, Ева огляделась. В зале было ещё мало народу, но джаз уже играл что-то тоскливое. Музыканты явно берегли силы для более позднего часа. Ева стала рассматривать музыкантов. Слева сидел контрабасист дядя Миша. Контрабас был большой, а дядя Миша маленький. Во дворе говорили, что он приделал к своему контрабасу колёса и ездит в нём на работу. Но Ева считала, что это вранье, инструмент же от колёс испортится. Ладно бы реактивный двигатель.

Справа сидел ударник. Он был мутант с шестью руками и одновременно играл на тарелках, конги, большом и маленьком барабане. Ему завидовали все мамы микрорайона: это же сколько домашних дел можно делать одновременно!

Чёрный Трубач стоял у края сцены, опираясь на ширму, и время от времени выдавал небрежное «ля минор». Он выглядел подозрительно как никогда.

Официант принёс пирожное и кофе.

— Я кофе не заказывала, — нервно сказала Ева, прикидывая, хватит ли у неё денег.

— При лихорадке Куку обязательно надо пить горячее, — убеждённо сказал официант. — Я не решился предложить столь прекрасной и взрослой посетительнице молоко с содой и маслом.

«Ещё и насмехается», — подумала Ева и занялась пирожным. «Экстаз» оказался зелёным в фиолетовых разводах. Это был тонкий слой теста, на нём — толстый слой крема, на нём — зелёное желе, а венчала всё это сооружение непонятно как державшаяся вишенка.