|
И все прочие достоинства отсохли тоже! И в тот счастливый день, когда он, обессилевший и беспомощный, окажется в руках Кайлих… Дочь Ллира до крови прикусила тонкую губу и в который уже раз поклялась себе, что в тот день и час Диху Мак Луг познает сполна все, что по его вине выпало на ее долю. Все унижения и пытки, какие только способен измыслить разум женщины, вот уже без малого тысячу земных лет жаждущей мести. И даже сверх того! И Синяя Старуха покажется ему доброй матушкой, ибо в тот день Кайлих будет еще страшнее! А затем, после того, как она выпьет его силу, отберет остатки удачи и оставит трепыхаться беспомощной оболочкой, как высосанная пауком муха… О, тогда! Тогда Диху увидит, что не ему соперничать с Кайлих Семи Битв ни в мести, ни в мудрости, ни в отваге. Пусть поглядит, как именно у нее получится совершить то, в чем он клялся, то, о чем он лгал.
Знал ли объект столь страстных и кровавых грез о планах мстительной сиды? Разумеется, знал. Вот и прятался от ее взора, скрывался и, подобно зайцу, уже который век петлял и путал следы. Спору нет, миры людей год от году становятся все более надежным убежищем для сида, который очень не хочет, чтобы его нашли. Планы бытия расходятся медленно, но верно, и лишь в особенные дни ищущий взгляд Кайлих замечал тень от тени Диху, мелькавшего то тут, то там. Да еще по праздникам, когда ни одному сыну Холмов не скрыться от родичей. Но прошел и Самхайн, и Йоль, а до Имболка оставалось еще столько дней, что дочь Ллира извелась в нетерпении и решила, как и прежде, поискать наудачу. Несколько раз ей почти везло, и она буквально натыкалась на следы колдовства Диху – ему, такому осторожному, все равно приходилось время от времени обращаться к магии. Как иначе сиду выжить среди людей, далеко не всегда дружелюбных? Но следы добычи – это еще не сама дичь, уже освежеванная и разделанная, верно? И метаться то в Британию, то в какой-нибудь Неаполис, чтоб ухватить лишь воздух, свистнувший из-под пяток изворотливого сына Луга, недостойно Кайлих. Вот если бы он хоть где-нибудь осел надолго, хотя бы на десяток земных лет… Увы, Диху, прекрасно осознающий опасность, на одном месте долго не задерживался и, мелькнув миражом в Аравийской пустыне, вполне мог объявиться затем за Великой стеной царства Мин. Он такой, он прыток весьма и дерзок изрядно. Но ни прыть, ни дерзость не спасет его, нет, не спасет. Позволив мечтательной улыбке на миг осветить ее сумрачное лицо, Кайлих нетерпеливо прищелкнула пальцами, изгоняя из Дымного зеркала отражение себя истинной, и жадно уставилась в клубящуюся серую мглу.
Прошка Сначала, когда единокровный братец принялся подговаривать на то, чтобы на пару спрятаться в кладовой и поглазеть на скоморошье представление, Прошка отказался наотрез. Дескать, чего он там не видел и не слышал? Похабных частушек, что ли? Так он и сам такого насочинять может, что у взрослых мужиков уши повянут. – Ничего, после медовухи самое то будет, – не унимался Степан. – А ты и запасся уже? – Не-а, тебя ждал. У тебя всегда сподручнее выходит стянуть, что лежит плохо, – простодушно признался братец. – А я место знаю козырное. Видно и слышно все, а никто не заметит. |
