— Как Игра? Все еще гамаешь?

Чарли пожал плечами.

— Естественно, гамаю. — Вот только голос у него звучал совсем не радостно, и я попытался его немного развеселить. Не потому, что меня так уж волновало его дурное настроение — просто мне нужно было хоть с кем-то поговорить о том, что случилось этой ночью. Я ведь и сам не очень-то хорошо помнил, как это было, наверное, травка все-таки мозги затуманивает, но я отчетливо помнил и тот странный липкий шепот, и то, как я заглянул за экран  — а может, это только показалось? — проник туда подобно некоему тонкому инструменту, созданному только из чисел и света, и рука моя изогнулась, как лук или что-то в этом роде, а свет стал похож на тетиву или на натянутые струны, и там звучала музыка — если, конечно, это можно назвать музыкой, — словно я подключился к чему-то странному и невероятно далекому, и эта музыка была как некий резонанс …

Да-да, понимаю: я уже прямо как ОС заговорил. Но ведь я все это воспринимал именно так: как нечто космическое. Очень важное. Абсолютно таинственное. И Чарли тоже что-то такое знал — в этом я абсолютно не сомневался. У него это прямо на лице было написано. Может, что-то и не слишком хорошее, но все же очень важное. Для меня , во всяком случае.

— Мне кажется, старик, — сказал я, — ты говорил, что типа добрался до Уровня Х? А теперь-то куда двинешься?

Чарли кисло на меня посмотрел и буркнул:

— Слушай, дай передохнуть, а? Да и нет там никакого гребаного Уровня Х!

— Выходит, все это полное дерьмо, так, что ли?

Я уже подозревал, что это так. Ребята, вроде Чарли, просто уродились с серебряной ложкой во рту, только ложка эта полна всякого дерьма. Я уже сомневался, играл ли он вообще в эту Игру, не говоря уж о том, чтобы заработать столько очков. И все же мысль об Уровне Х не давала мне покоя: то ли в лице у Чарли было что-то, то ли меня насторожило слово «гребаный». Такие чистенькие  ребята, как Чарли, редко употребляют подобные слова. Его отец — мирской проповедник, а мать — психотерапевт, и на завтрак у него хрустящий французский багет. Возможно, со швейцарским сыром «Грюйер» или еще с чем-нибудь типа того. Хотя, готов поспорить, он и произнести-то слово «Gruyere» не сможет.

— Ты же знаешь, как это бывает, — заговорил он наконец, глядя на свой багет. — Человек просто увлекается и все. Любопытно ему. Вот меня и понесло. И вообще, там была Эмили, и…

Эмили. Ясное дело. Подружку Чарли все знают. Одна из тех девчонок, которые цепляют тебя на крючок, точно рыбешку. Она очень далека от моей компании, но тем не менее очень мило с нами общается, словно понятия не имеет, как такой швали живется.

— …кто-то упомянул Уровень Х… — Чарли помолчал и пожал плечами. — Вот я и решил: а что такого? Кому от этого вред? Кто кого обманывает? Все равно ведь никакого Уровня Х не существует.

— Тогда расскажи, как потратить заработанные очки, — попросил я.

Он снова пожал плечами.

— А нечего рассказывать. Это они просто так счет ведут.

— И какой у тебя счет?

Он изучал недоеденный багет.

— Не помню.

Ну, это-то он точно соврал. Когда играешь, тебе всегда  известно, сколько очков у тебя на счету. Это все равно что число фолловеров на твоем аккаунте в Твиттере: ты всегда знаешь, если кто-то отключился, и каждый раз чувствуешь легкий укол, когда один из постоянных фолловеров перестает к тебе заходить…

— Ты не помнишь ? — переспросил я.

— Послушай, старик, оставь меня в покое.