Саша был огорчен, а вот Алиска, казалось, напротив, выглядела повеселевшей. Ее полностью устраивал тот факт, что картина украдена.

Видя такое, Саша ей подсказал:

– Надо сообщить полиции про то, что в твое хранилище прошлой ночью кто-то вломился.

– Точно! – просияла Алиска и тут же побежала к полицейским.

Самому Саше упорно не давала покоя мысль о зловредных потомках тетушки Фрейи, вздумавших охотиться за теми, кому довелось получить от старухи нечто большее, чем значок или конфетный фантик. Но когда Саша пришел с этой версией к отцу, тот категорически заявил, что это невозможно.

– От всех потомков у старухи осталась одна дочь, но и она уже глубоко пожилой человек. Тем более что насчет этих картин Алиска ошибается. Подарила эти картины совсем другая женщина.

– Но Алиска говорила, что их принесла тетушка Фрейя.

– Да, верно, в тот день тетушка Фрейя была у них в гостях, но подарила эти картины Георгию Сергеевичу другая женщина. Алиска была маленькая, она уже не помнит всех деталей. У девочки в памяти сохранился визит бабушки Фрейи и появление в их доме двух картин. Вот память Алиски потом и связала эти два явления воедино, хотя каждое из них произошло в отдельности. Таковы особенности восприятия детьми реальности.

– Кто? Как зовут ту женщину, которая принесла картины?

– Это была подруга семьи дяди Георгия и его жены. Как звали дарительницу, теперь уж и не вспомню. Тихая, интеллигентная женщина, жила неподалеку. У нее дома было несколько картин схожей тематики. Корова с теленком, овцы с ягнятами, даже кобыла с жеребенком.

– Все картины одного мастера?

– Вполне возможно. Но сейчас я все подробности уже и не вспомню. Во всяком случае, эта женщина собирала коллекцию, а потом то ли остыла к своему хобби, то ли что-то у нее случилось, но она принесла эти картины Георгию Сергеевичу и Диане Викторовне, она тогда была еще жива. А! Вспомнил! Эта женщина уезжала с мужем, тащить свою коллекцию за границу она не могла, продавать не хотела, давали ей какие-то копейки, вот она и раздарила картины, как она выразилась, хорошим людям. Она еще кому-то подарила… Да, правильно, картин было еще три штуки. Третья, с той самой кобылой и жеребенком, она досталась Глафире.

– Соседке Георгия Сергеевича?

– Ей самой.

Глафирой звали ту самую женщину, которая никогда не была замужем, чем крайне гордилась.

– Картина? С лошадью? – переспросила она, когда Саша обратился к ней за разъяснениями. – Разумеется, она у меня. А получила я ее потому, что обожаю лошадей. Эта чудесная женщина, Анна Дмитриевна, знала, что я обожаю этих животных, и сказала, что у нее есть старинная картина. Разумеется, я пожелала ее приобрести. Картина оказалась не такой уж старинной, скорее нарисована она была под старину. Но это оказалась копия какой-то известной картины, и копия неплохая, хотя и не совсем точная. Но оценщик меня заверил, что копиист все равно был отличным мастером, и если допустил в одном месте неточность, то сделано это было, скорей всего, сознательно. Видна рука мастера, так он выразился. Да я и сама могла сказать, что рисовал не какой-нибудь дилетант. Ну, качественную вещь, ее же всегда видно, даже если ты и не специалист.

– А эта картина? С ней все в порядке?

– Что ты хочешь сказать? – насторожилась Глафира.

– Ну, те картины, которые достались Георгию Сергеевичу и его Диане Викторовне в подарок, они пропали.

– Нет, моя висит на своем месте.

– Вы уверены?

– Когда уходила из дома к вам сюда, она была там.

И Глафира так покосилась на Сашу, словно подозревала его в том, что это он сам и приложил руку к краже картин, а теперь выпытывает у нее подробности о ее сокровище, чтобы и эту картину тоже стибрить.