Улетел он вперед, и что с ним дальше было - не знаю. А мы вниз пошли. Глаз - шарик маленький, горизонт рядом, и зрачка что-то не видно. Нервничаем. Банан уже ругать меня начал за чересчур сильный пинок, но вижу: лед вдали перестал глаза слепить и как бы пеплом подернулся - подходим к зрачку, значит. И видно нам обоим: сядем как надо и где надо.

    Стоп!

    Вышка с антенной на горизонте! Космодром у них, сами понимаете, одно летное поле, и больше ничего, все постройки под лед убраны, а куда ж антенну уберешь? Одна она и торчит, как перст. И наш катер на этот перст точнехонько прет, словно нарочно нацеленный… Лед под нами уже серый пошел, а садиться нельзя - как раз вышку своротишь и заодно собственную шею.

    Молча выламываю из пола кресло второго пилота - свое, между прочим! - ив кормовой люк его. Опять пинком. К счастью, не застряло оно, а то бы я вас сейчас стоеросовкой не поил…

    Слушай, потеснись немного, я поудобнее сяду… Вот так лучше. Что?.. Парень, когда ты лишишься двух ребер с правой стороны и четырех - с левой, свистни мне, я приду посмотреть, как ты себя будешь чувствовать…

    Пинок мой зря не пропал - взмыли мы слегка и прошли впритирку над антенной. Банан прикинул новую орбиту и в формулы закопался, а как вылез, так еще желтее сделался, чем всегда был. Подсчитал, говорит, вручную все как есть: и поправку на притяжение со стороны планеты, и торможение об атмосферу… Сколько там той атмосферы! Следы. А выходит, что сделаем мы пять витков, а на шестом коснемся льда сразу за зрачком. Понятно, что будет дальше - вспышка и чпок!

    Все пять витков я с системами возился как каторжный. А хоть бы хны: не оживает катер, мертвой глыбой летит, хорошо еще, что не кувыркается. Гироскопы пока по инерции крутятся. И что еще можно выбросить за борт - ума не приложу.

    Саркофаг с посланником? Молодец, сразу сообразил, а я вот только на шестом витке додумался, и то, можно сказать, случайно. Попался мне вдруг на глаза этот саркофаг, и такая меня, парни, злость взяла! Лежит под прозрачным колпаком его превосходительство господин посланник с видом капризно-презрительным: почему, мол, постороннюю пылинку с его лежбища не смахнули? Почему саркофаг у него плебейский, пластиковый, а не какой-нибудь из красного дерева с позолотой?

    Сам решил, сам и сделал, чтобы Банана не втягивать. Такого пинка отвесил саркофагу - любо-дорого. Десяти секунд не прошло, как саркофаг с Вебером ушел за горизонт.

    Преступление, ага. Однако в тот момент об этом как-то не думалось. Высоты надо льдом метр, зрачок Глаза того и гляди кончится, непременно выкатимся к Западным. А так - коснулись, подпрыгнули, Банан умудрился катер боком поставить, юзом пошли… Все-таки до белка не доскользили, встали. Отбуксировали нас куда следует, спустили в подледный ангар. А мы сдуру, как полоумные, орем: ловите, мол, саркофаг, пока еще летит, спасайте его превосходительство!..

    Правильно, пора выпить. Стоеросовка перерывов не терпит. Ну, за вас, ребята!

    О чем это я рассказывал? Нет, не склероз, а так, отдельные провалы. До склероза мне еще жить да жить… если доживу, конечно.

    О посадке на Глаз, что ли? Тьфу, тоже мне тема. А! О Ве-бере! О господине посланнике метрополии Людвиге - Люции Вебере, персоне грата.

    Поймали его Восточные. И нет бы им молчать - проболтался один! А Вебер как узнал, что это я его пинком летать отправил, словно ветошь какую, взбеленился до трясучки.