Анализируя десятки событий и эпизодов из деяний внешней разведки (особенно ее НТР) в послевоенное время (50-70-е годы), автор столкнулся с необходимостью обозначить новые вехи — признаки в ее мастерстве в новых геополитических условиях противостояния отечественной госбезопасности — фактом появления феномена «холодная война».

Казалось бы, «механизм тайной войны» был хорошо «обкатан» в годы Великой Отечественной на четырех «разведывательных полях» — за рубежом в резидентурах, в странах союзников, условно «нейтральных» с прогерманской ориентацией и в тылу германских войск на временно оккупированной советской территории.

Для НТР в работе наступил «золотой век» в послевоенный период. Это случилось, когда стремительно стала осложняться оперативная обстановка в разведываемых странах главного противника (прим. автора: в послевоенные годы «доктрина» разведки госбезопасности в вопросе выделения «главного противника» неоднократно подвергалась изменению в «количественном отношении» — семь стран и пять стран НАТО, США-НАТО-Китай и, наконец, одна страна — США).

Тогда особенно важное значение приобрел третий признак из «краеугольных камней» — это третьи страны и собственная страна — СССР. Забегая вперед, следует отметить тот факт, что начиная с 60-х годов многие задания НТР выполнялись через третьи страны и с территории Союза. Причем в последнем случае — поток информации составил до 50 процентов от общего объема выполненных заданий этим направлением разведки, а по образцам — в подавляющем большинстве.

* * *

Невозможно понять мир прошлого столетия и сегодняшнего времени без осмысления работы отечественных спецслужб в переломные моменты противостояния между Западом и Востоком. А это — Русско-японская и Первая мировая войны, Гражданская и Интервенция, а затем война в Испании (первое сражение с фашизмом!), японская агрессия в Юго-Восточной Азии и Вторая мировая война. И наконец, самая кровопролитная — Великая Отечественная с ее перерастанием в холодную войну в послевоенное время.

Уже менее чем через год после окончания Великой Битвы Народов против фашизма в американских штаб-квартирах политиков и военных один за другим стали появляться тщательно разработанные планы разгрома Советский России. Это надо было понимать так: как планы ликвидации Российского государства как такового.

В высших эшелонах власти в США возникали директивы: «Тотелити», «Чаризтир», «Флитвуд», «Тройан» и, наконец, «Дропшот».

Разведка знакомила Москву с чудовищными и циничными расчетами, содержащимися на каждой странице этих документов: «первый удар по 20 городам…», «сбросить 133 атомных бомбы на 70 советских городов, из них — 8 на Москву и 7 на Ленинград.», «сбросить 200 атомных бомб на 100 городов.», «сбросить 300.». При этом указывалось в них и такие цифры: на сколько процентов будет разрушена советская промышленность, сколько миллионов человек погибнет после первого, второго, третьего ударов… Приводилось точное время нападения — год, месяц, день?!

По пунктам был расписан «порядок», который Штаты намеревались предписать нашему Отечеству после победы: «на любой территории, освобожденной от правления Советов, перед нами встанет проблема человеческих останков советского аппарата власти…».

Идея подготовки каннибальских планов в отношении своего союзника — России, начала созревать еще до окончательной победы над Гитлером. А после первого атомного взрыва Америка стала корректировать планы уже атомной войны. И длилось этот кошмар до тех пор, пока горячие головы в Белом доме, на Капитолийском холме и в Пентагоне не пришли к выводу, что в этих условиях (существование прекрасно отмобилизованной Красной Армии) война невозможна.