Ну, Морган тоже в своем репертуаре. Как можно не знать такое наверняка? Документы, мол, еще не забирал. Вроде приемные родители обращались к Эд как к девочке… А может, и нет: конкретные фразы в голове не зафиксировались, вот я его и сбил с толку. Разумеется, сие проявление родительской внимательности не послужит упрочению уз доверия и взаимоуважения между отцом и новоявленной дочерью. Впрочем, что я несу? Хотя…

    -  Придется тебе вернуться в родные пенаты, если не хочешь постоянно ночевать на диване в гостиной.

    Я задумчиво отхлебнул чай (из пакетиков, фу) и сделал вид, что прижился на Моргановой кухне насовсем.

    -  Не придется, - хмуро, с внушительной долей обреченности в голосе возразил напарник.

    -  То есть?

    -  Я там больше не живу.

    -  Совсем? А кто же там живет?

    -  Лиона.

    -  Одна?

    -  И кто из нас дурнее, ты или я? Разумеется, не одна! - фыркнул Мо.

    -  А с… - Нет, спрашивать и в самом деле глупо. Конечно, с Рэнди, с кем же еще? А новоявленный папаша без определенного места жительства, не заметив моей запинки, продолжил:

    -  Хорошо, хоть согласилась деньги перечислять за квартиру. Правда, с консервации снимать пришлось все равно мне, да и первый платеж вносить - тоже.

    -  Какой ты меркантильный, - протянул я, потягиваясь на табурете, на редкость неудобном, кстати. А все равно уютно тут у него, как ни странно. Не надо бояться что-то испортить, полная расслабуха. Так и надо! Отпрыск наконец-то утихомирился сном в отведенной ему - то есть ей, ей - в полное владение спальне, а значит, взрослые могут спокойно посекретничать. Вот оно, счастье иметь детей! - Кстати, ты обратил внимание?

    -  На что?

    После всего пережитого хозяин решил составить компанию гостю в распитии согревающей жидкости, но состав жидкости предпочел иной, видимо, хорошо проверенный. Более согревающий.

    -  Она не подозревает, что принадлежит к чужой расе.

    Морган судорожно вздохнул и залпом проглотил содержимое своего бокала. Резким движением поставил его на стол, едва не перекинув уже пустой.

    -  Хочешь, скажу больше? Она еще и не подозревает, что я не могу быть ее настоящим отцом. И как быть дальше? Я вообще перестал что-либо понимать!

    Вот и поговорили откровенно. Не прошло и полгода. Даже больше! Конечно, рассказ Мо, особенно поначалу, никак нельзя было назвать излиянием глубин его души, но кое-что личное я узнал. Что-то он рассказал сам, о многом пришлось допытываться. Ничего, допытался! Все-таки спиртное по принятии согревает не только тело, но и память. Жаль, не настолько, чтобы расплавить ее добела, лишив формы некоторые воспоминания, дабы можно было перелить их в нечто столь же ценное, только лишенное острых, ранящих граней, - в нечто не столь болезненное. Увы, на это сил никакого алкоголя не хватит.

    -  Тебе не понять, Амано! К тебе никогда так не относились, никогда. Еще бы, ты ведь совершенство! И сестра у тебя старшая, а не две, и младшие. И родители уж точно тобой гордились, а не наоборот. И продолжают это делать. И друзья восхищались. Зачем расспрашивать?

    Да, наверно, мне не понять. Отчаяния и обреченности того, что стремится к людям, а в ответ из-за неумелости (и откуда тогда умению взяться?) получает лишь тычки и уколы. Мы с Тами были в нашей школе единственными выходцами Страны восходящего солнца.