|
Как, например, вы прознали о волевом давлении. – Он смерил взором Фалладу с Хезлтайном. – Но пусть он вас своим опытом не вводит в заблуждение. У него было время создать какое то подобие защиты. У вас времени нет. Кроме того, поверьте, у вас совсем нет выбора. У нас к вам предложение, не терпящее отказа. Пауза. – Излагайте, – наконец выдавил Фаллада. – Нам нужно ваше содействие, – изрек голос. – И добиться его мы можем двумя способами. – Можем вас умертвить и завладеть вашими телами. Единственная альтернатива – это если вы пойдете навстречу и выполните наши требования. – Он имеет в виду – чтобы мы уступили им свои тела, – громко, чтобы все слышали, сказал Карлсен. – Уверяю вас, это даже не лишено приятности, – перекрыл его Джемисон. – Чтобы развеять ваши сомнения, – он повернулся к девице, – Враал, покажи комиссару. Секретарша прошла за кресло Хезлтайна и откинула ему голову назад, положив свою ладошку на лоб, а Другую она поместила ему под подбородок. Следя за лицом Хезлтайна, Карлсен уловил секундное сопротивление; оно рассеялось, затем вроде бы снова сплотилось, но вскоре сошло на нет. Глаза у Хезлтайна закрылись, он глубоко задышал; на щеки возвратился румянец. – Достаточно, Враал, – сказал Джемисои. Девица с неохотой убрала руки. Одна ладонь задержалась у Хезлтайна на плече. – Я сказал: хватит, – процедил сквозь зубы Джемисон. Та отняла руку. Хезлтайн вяло разлепил веки. В сторону Карлсена он смотрел затуманенным взором, наверняка его не различая. Девица повернулась лицом к Карлсену; губы ее были соблазнительно влажные. – Нет, капитану Карлсену показывать не надо, – сказал Джемисон. – Он уже ощутил. Ветер легонько шевелил оконный тюль. Джемисон, сидя с каменным лицом в кресле, не спускал пристальных глаз со своих гостей. Отдаленно доносился глухой уличный шум Уайтхолла. Карлсен всю свою энергию сплотил на борьбу с дремотой. Было видно, что Хезлтайн с Фалладой вот вот заснут. Паники не было, была лишь приятная, эротическая истома. Время утратило смысл. Неспешным ручейком текли памятные образы: картины детства, маковые поля в «Волшебнике страны Оз», домик из «Ганзель и Гретель», сделанный из фруктового пирога. На душе – благостная расслабленность, ощущение, что все хорошо. Олоф попытался внушить себе, что они втроем находятся в опасности, но ум отказывался внимать. Золотистый туман блаженства разливался по всему существу, размывая сознание. Раздался звонок, и Карлсен понял, что задремал. – Должно быть, наш коллега, – сказал Джемисон и вышел. Через несколько минут он возвратился. Карлсен, напрягшись, кое как повернулся в кресле. В кабинете стоял Армстронг – лицо землистое, больное. Двигался он медленно, неуверенной поступью. Джемисон подвел его к стулу. Взгляд Армстронга без интереса скользнул с Карлсена на Фалладу, на Хезлтайна. Дышал Армстронг тяжело, глаза были налиты кровью. – Посмотри на меня, – требовательно приказал Джемисон. Армстронг нехотя поднял глаза. Джемисон схватил его за волосы, отчего тот страдальчески сморщился, отвел ему голову и вгляделся в самые глаза. Армстронг надрывно закашлял, постанывая. Секунду никто из них не двигался. Затем лицо у Армстронга изменилось – словно окаменело, рот стал тверже. Когда открыл глаза, взгляд был уже ясным, пронизывающим. Он сердито стряхнул руку Джемисона у себя со лба. – Теперь лучше. Спасибо. Они вкачали в меня три дозы этой пакости. – Он с холодной яростью воззрился на Карлсена; волевой импульс стегнул капитана тугим жгутом. – Если ему быть убитым, это сделаю я. – Он уже обещан мне, – возразила девица. – Выбор за ним, – перебил их Джемисон. – Что ты предпочтешь? Чтобы тобой овладела она? Или умертвил он? Решай быстро. |
