|
Теперь же Марс оказался безводной пустыней, а Йеллдиис раскололась на тысячи осколков. Вместе с тем ваша Земля, с ее недостаточно развитой средиземноморской цивилизацией, была нетронута. Почему так? Разве, может статься, преступники усматривали в ней своего рода временное пристанище? Вот тогда у нас появилось подозрение, что преступления совершают Канувшие – так мы нарекли ученых, исчезнувших на обратном пути к нашей галактике пятьдесят тысяч лет назад. Вначале в это не особенно верилось, поскольку Ниотх Коргхай, как и люди, смертны. Но когда мы прибыли на Землю и изучили ее наследственную память, все сомнения развеялись. Преступления совершали существа, подобные нам – собратья по расе Ниотх, у которых пристрастие к покровительству более слабым расам переродилась в злокачественную тягу умерщвлять… От клубящихся около стены силуэтов, чувствовалось, исходит гневное презрение. Вершитель же продолжал ровным голосом: «Ваша мифология о злых духах и демонах полна атавистической памяти об Уббо Сатхла, космических вампирах. А поскольку они пощадили вашу планету, было ясно, что они сюда когда нибудь непременно вернутся. Мы, разумеется, продолжали поиск по галактикам в надежде пресечь дальнейшие преступления, но одна лишь ваша галактика сама по себе вмещает свыше ста миллиардов звезд. Так что наши усилия были тщетны – до сегодняшнего дня». Голос смолк. Карлсен снова ощутил волнами исходящие от пришельцев злобу и беспросветное отчаяние. Молчание длилось дольше обычного. – Ну так что? – спросил голос. – Кто нибудь по прежнему полагает, что их следует отпустить? – Глаза вершителя обратились к Джемисону. Тот густо зарделся и прокашлялся: – Конечно же, нет. Это было бы преступной глупостью. – Я бы хотел задать один вопрос, – подал голос Фаллада. Говорил он нервно, изучая глазами ковер на полу. – Вы сказали, милосердие у них переродилось в некий садизм. А нельзя сделать обратное перерождение? – Тоже мне, нашли, о чем говорить! – фыркнул Джемисон раздраженно. – Я хочу знать, – упрямо потребовал Фаллада, – безнадежно ли порочны эти существа. – Он укоризненно посмотрел на Джемисона из под кустистых бровей. – У большинства людей все таки теплится искра добра. – На этот вопрос могут ответить только они, – рассудил вершитель. – Что скажете? – обратился он к вампирам. – Они что, могут говорить? – удивился Фаллада. – Без тела им не обойтись. Но у них здесь целых шестеро. Карлсен внезапно ощутил тошнотворную слабость. Прошла секунда, и он понял, что вершитель вытеснился у него из тела и завис над головой. Капитан увидел, что один из клубящихся силуэтов плывет к нему, и весь напрягся, но тут в мозг влилось расслабляющее спокойствие. Карлсен расслабился, давая бесформенному сгустку слиться со своим телом. На миг накатила тошнота – словно кто то вынудил проглотить какую нибудь гадкую жидкость – и тут же сменилась дикарским ликованием. От грубой жизненности готовно напряглись все мышцы. Карлсен ощутил в себе вожака – того, что владел Джемисоном. Грянувший голос был сиплым от обостренного чувства. – Я скажу, хотя и знаю, что это ничего не изменит. Справедливость ни в ком здесь не воплощена. Но хотелось бы вспомнить один простой факт. Ниотх Коргхай, как и люди, смертны. Мы, Уббо Сатхла, достигли, в некотором роде, бессмертия. И по вашему, это само по себе не заслуга – открыть секрет вечной жизни? Вы скажете: мы достигли этого тем, что губили чужие жизни. Верно. Но разве и это не закон природы? Все живые существа – убийцы. Люди не чувствуют угрызений совести, убивая себе на пищу бессловесных животных. Не гнушаются они даже плотью новорожденных ягнят. А коровы и овцы едят траву, тоже наделенную жизнью. Присутствующий здесь доктор Фаллада изучал вампиризм. Он скажет вам, что таков основной принцип природы. |
