Лес начинался за канавой, заросшей частоколом тонкого, как прутики, березняка. Верка, покачивая бедрами, затянутыми в такие узкие брюки, что оставалось загадкой, как ей вообще удавалось в них влезть, несла себя по улице. Костя нагнал ее возле мосточка, укрывшегося в зарослях розовых конусов иван-чая.

- Эй, ты за грибами? - с наигранным удивлением спросил он. - Вот совпадение.  А я как раз тоже решил сходить.

- А во что собирать будешь, грибник фигов? - фыркнула Верка, смерив Костю насмешливым взглядом. Судя по тону, она не разделяла Костиной радости от встречи.

"Мать была права. С корзинкой промашка вышла", - отметил про себя Костя, но, не растерявшись, предложил:

- А давай в твою корзину собирать. Я места грибные знаю. В одном всегда белые растут. Я тебе покажу, - щедро пообещал Костя, готовый положить к ногам своей избранницы самое сокровенное.

Однако дама сердца явно не оценила благородного порыва.

- Топай дальше. Я грибы люблю без помощников собирать, - процедила она.

Дощечки почтительно прогнулись и охнули под ее величавой поступью. Может быть, после столь холодного приема Косте стоило повернуть к дому, но он решил не отступать. Перебежав вслед за Веркой по мосткам, он обогнул куст бузины и... наткнулся на Стаса.

- Ты сегодня с компанией? - недовольно спросил Стас у Верки.

- Ревнуешь? - кокетливо засмеялась та.

- Отчего же? Я могу вас вообще оставить наедине.

Стас повернулся уходить. Верка бросилась за ним.

- Ты чего? Я же пошутила.

- А у меня с чувством юмора плохо. Я шуток не понимаю, - отрезал Стас.

Назревала ссора. Костя не удержался, чтобы не подлить масла в огонь, и вставил свое веское слово:

- Если он такой обидчивый, скатертью дорожка.

- А ты вообще не суйся во взрослые дела! - сердито прикрикнула на него Верка.

Костя осекся. Обида комом подступила к горлу. Чтобы не дать ей выплеснуться, Костя зло сощурился.

- Подумаешь, взрослая! Всего на год старше. Сначала школу закончи, - огрызнулся он.

Верка будто не слышала его слов. Она, точно собачонка, бежала за Стасом, жалобно поскуливая:

- Думаешь, я его притащила?  Он сам увязался, честное слово. Я его вообще прогоняла. Что я, чокнутая, его за собой таскать?

Не дожидаясь сцены счастливого примирения, Костя повернулся и быстрыми шагами пошел прочь.

Неподалеку аукались грибники. Костю покоробило при мысли, что он столкнется с людьми. Ему хотелось побыть одному. Он резко свернул с тропинки и, не разбирая дороги, стал продираться через кусты подальше от голосов.

Сухие ветки надрывно трещали под безжалостными подошвами кроссовок. Треск ломающихся сучьев вызвал у Кости смутное чувство удовлетворения, и он нарочито жестоко продирался сквозь бурелом, не ища легкого пути.

Внезапно он вышел на прогалину и остановился, осознав, что забрел в незнакомое место. Посреди поляны росла исполинская береза - настоящая праматерь леса. Толстенный ствол в два обхвата мало походил на березовый. Кора давно утратила девственную белизну и стала черной и бугристой от пережитых лет и невзгод.

Костя подошел к березе, сел на траву и прислонился спиной к теплому шершавому стволу. Уткнувшись лицом в коленки, он закрыл глаза, и тотчас мысли о Верке назойливым роем завертелись в голове. Удушливая обида накатила новой волной.

- Не такая уж Верка симпатичная. И ляжки у нее толстые. И глаза навыкате, - с жаром вслух сказал Костя, словно убеждая себя забыть Верку и свое унижение, однако облегчения не почувствовал.

Звук собственного голоса лишь сильнее распалил его. Костя обвел взглядом поляну, ища, на чем бы сорвать злость. Лес щедро предлагал нехитрые радости, но Костя был слеп к красоте. Преломленный через призму дурного настроения, мир превратился в безликое зеленое марево, на фоне которого тревожным алым пятном выделялось семейство мухоморов, горделиво выставляющее напоказ свою броскую красоту.