— Да? И что они узнали?

— Алиби подтверждается. Маунтклеменс числится в списке пассажиров трехчасового самолета.

— Задержки рейса не было?

— Нет, самолет улетел точно по расписанию. Ты знал, что авиакомпания записывает фамилии пассажиров и хранит списки три года?

— Нет. Очень хорошо, что они это делают, Спасибо за информацию.

Итак, у Маунтклеменса было алиби. И Квиллер получил подтверждение своей версии. Только один человек, говорил он себе, имел мотив для всех трёх преступлений, обладал достаточной силой, чтобы воткнуть нож в человека, и имел благоприятную возможность подтолкнуть Нино к смерти. Только Батчи Болтон.

Квиллер вернулся к своей печатной машинке, задумчиво посмотрел на зелёные клавиши и чистый лист бумаги,

Батчи, он знал это наверняка, имела серьёзные претензии к Эрлу Ламбрету. Она думала, что он надувал её при продаже работ и умалял её достоинства. Более того, Ламбрет подбивал свою жену дать отставку Батчи. Обиды, подобные этим, могли распалить воображение женщины, которая имела личные проблемы и была склонна к припадкам ярости.

Если убрать Ламбрета, могла рассуждать она, Зоя снова будет моим лучшим другом, как в старые времена.

Но на пути к сердцу Зои было ещё одно препятствие — Нино, к которому Зоя проявляла нескрываемый интерес. Если с Нино произойдёт несчастный случай, Зоя, возможно, с большим энтузиазмом отнесется к возобновлению девической дружбы.

Квиллер присвистнул сквозь зубы, когда вспомнил ещё один факт, по словам миссис Бахвайтер, идея поставить творение джанк-скульптуры на подмостки принадлежала Батчи.

После устранения Нино Батчи обратила внимание и на другие проблемы. Маунтклеменс представлял угрозу счастью Зои и её карьере, и Батчи, свирепо защищая подругу, могла убрать это последнее препятствие…

— Ты всегда выглядишь таким загадочным, когда пишешь? — раздался мягкий голос.

Испуганный, Квиллер поспешно вскочил на ноги.

— Прости, мне не следовало приезжать к тебе без предварительного звонка, но я выехала в город подстричься и решила заодно заглянуть к тебе. Девушка в приемной сказала, что я могу пройти. Я не отрываю тебя от чего-нибудь важного?

— Нисколько, сказал Квиллер. — Рад, что ты зашла. Пойдём пообедаем.

Зоя прекрасно выглядела. Он представил себе, как наслаждаясь любопытными взглядами, он вводит её в пресс-клуб.

Но Зоя сказала:

— Не сегодня. Спасибо. У меня есть другие дела. Я буквально на пару минут.

Квиллер нашёл для неё стул, и она подвинула его поближе к стулу Квиллера.

Понизив голос, она сказала:

— Я должна кое-что поведать тебе — это лежит на моей совести.

— Это поможет расследованию?

— Не знаю. На самом деле не знаю. — Она оглядела комнату: — Здесь можно говорить?

— Абсолютно безопасно, — успокоил её Квиллер. — Записывающая аппаратура музыкального критика выключена, а человек за соседним столом полностью погружен в себя: последние две недели он пишет статью о налогообложении.

Зоя постно улыбнулась:

— Ты спрашивал, на какие средства Маунтклеменс приобретал свои шедевры. Я уклонилась от ответа, но потом решила, что ты должен знать, потому что косвенно это отражается на вашей газете.

— Каким образом?

— Маунтклеменс участвовал в прибылях галереи Ламбретов.

— Ты имеешь в виду, что твой муж платил ему?

— Нет. Маунтклеменс владел галереей.

— Он был фактическим владельцем?

— Да, — кивнула Зоя. — Эрл был только наёмным служащим.

— Вот это да! — выдохнул через усы Квиллер. — Маунтклеменс мог одновременно рекламировать свою галерею и уничтожать конкурентов, а «Прибой» платил ему за это.