Сокровище хранилось в ящике письменного стола — подальше от любопытных глаз и лап. Квиллер достал компас и положил на стол.

— Идите сюда и посмотрите на него при свете лампы. У него тут есть прелюбопытная деталь.

Коко решил, что приглашение относится и к нему, и они втроём принялись рассматривать картушку компаса, которая дрожала и вращалась под стеклом.

— Когда она остановится, то будет указывать на столовую — там север.

Компас произвёл впечатление на Торнтона.

— Только представьте себе — такая хрупкая вещь, и сохранялась все эти годы! У меня есть новёхонький пластмассовый компас, который никуда не годится. Раньше умели делать хорошие вещи, а теперь разучились!

Коко украдкой приближал свой нос к странному предмету. Квиллер за ним наблюдал. Нос дернулся, усы подались вперёд; картушка снова двинулась. Через несколько секунд Полярная звезда уже указывала на кухню.

— Это же запад! — воскликнул Торнтон. — Так вот что вы называете животным магнетизмом! Как вы это объясните?

— То, что делают кошки, невозможно объяснить, — ответил Квиллер небрежно. Вообще-то ему хотелось посекретничать с кем-нибудь относительно сверхъестественных талантов Коко. Он взял на руки кота, который извивался и протестовал, и стрелка вернулась на север.

— Попытайтесь проделать это с кошечкой, — предложил Торнтон.

Юм-Юм посадили на письменный стол, и она проявила интерес к блестящей бронзовой инкрустации, но проигнорировала сам прибор.

— А теперь ещё раз попробуйте с вашим мальчиком!

И снова нос Коко сработал: картушка медленно двигалась, пока звезда не стала указывать на север.

— Всё, я отправляюсь домой, — заявил Торнтон. — От этого попахивает спиритизмом! Вы дадите письменные показания под присягой, Квилл? А то жена ни за что мне не поверит!

— Не уходите, не взглянув на бабочек Фебы. Они наверху.

Они поднялись по лестнице в сопровождении сиамцев, которые размахивали хвостами, как флагами. В комнате для гостей две репейницы порхали по своей темнице, а три другие, задержавшиеся на стадии куколки, прикрепились к «потолку» коробки. Юм-Юм волновалась больше всех: она знала, что это насекомые, а насекомые были по её части. Коко скучал. На его посиделки в павильоне слетались все птицы леса, так зачем ему какие-то бабочки? На Торнтона репейницы произвели впечатление, и он сказал, что купит гусениц для внуков.

Когда они шли к машине Торнтона, Квиллер спросил:

— Феба сегодня была в студии?

— И не показывалась. Надеюсь, она не струсила из-за орфографической игры. Какой-то у неё необычный вид.

— Мотыльковый, — сострил Квиллер.

— Пожалуй.

Проводив гостя, Квиллер сел поразмыслить. Ему нужно было многое обсудить с Ролло Макби: мистификацию «Нозерн лэнд импрувмент»; покупателя земли Коггин, которым оказался Рэмсботтом, а не «XYZ»; продажу участка городу по шесть тысяч долларов за акр; а также всё усиливающиеся сомнения относительно порядочности члена окружной комиссии.

Однако час был неподходящий для бесед с фермером — его следовало ловить между ужином и вечерней работой.

И Квиллер решил разобраться с письмами от читателей. Ему попался на глаза конверт с калифорнийским штемпелем и адресом, набранным крупным шрифтом. В левом углу стояло имя — Марта В. Снайдер. Это письмо он прочёл первым.

Дорогой Джим!

Я помню тебя ещё с той поры, когда ты носил имя Мерлин. Я знаю, что и ты меня помнишь, хотя и под другим именем. Я — твоя миссис Рыбий Глаз, и я постоянно читаю твою колонку во «Всякой всячине». У меня живёт в Локмастере внучка, которая тренирует скаковых лошадей, и она присылает мне всё, что ты пишешь.