Перед зданием библиотеки маршировала дюжина демонстрантов с плакатами. По-видимому, они недурно проводили время. Зрители смеялись, даже полицейские и пожарные прятали ухмылки. Надписи на плакатах кричали: «Вытащите вилку из розетки!», «Долой компьютеры!», «Верните нам старый каталог!» А струйка дыма тянулась от костра во дворе за библиотекой, где протестующие сжигали свои читательские билеты.

Квиллер, и сам питавший нежность к старому каталогу на карточках, сочувствовал демонстрантам, зная, что их протест ни к чему не приведёт. Помощница Полли стояла на верхней ступеньке, не зная, как реагировать. Очевидно, средства массовой информации были предупреждены: в толпе мелькал Роджер Мак-Гилеврэй со своей камерой, а репортер «Голоса Пикакса» брал интервью у волонтеров и читателей.

Поспешив обратно к своему пикапу, Квиллер извинился перед владельцем магазина за то, что припарковался перед его витринами, и был немедленно прощён: никто никогда не отказывал в снисхождении наследнику Клингеншоенов. Чтобы не стоять в пробке и не тащиться вокруг Паркового кольца как улитка, он развернулся и поехал домой через Тревельян-роуд.

Заметив на автостоянке перед Центром искусств машину Торнтона, Квиллер вошёл в здание и увидел седовласого волонтера за столиком в холле.

— Что вы здесь делаете? — осведомился Квиллер.

— Заставляю, посетителей вытирать ноги, отвечаю на вопросы и пытаюсь завлечь их в наши ряды и содрать с них деньги. А позвольте спросить в свою очередь, что делаете здесь вы?

— Направляюсь домой после того, как стал свидетелем удивительного действа: добровольные помощники пикетировали здание библиотеки, протестуя против автоматизации, а читатели жгли свои читательские билеты.

— Невелика потеря: в любом случае все мы скоро получим новые пластиковые карточки взамен… Вы читали новости о кладбище на первой полосе?

— Разумеется! Почему бы вам не заглянуть в амбар, когда закончите здесь свои дела? Мы бы это обсудили.

Когда наконец прибыл Торнтон, они устроились с чашками кофе в библиотеке. Камнерез произнёс целую речь:

— Итак, отцы города дарят скорбящим семьям мемориальный парк! Я три десятилетия работаю на скорбящие семьи, и я не думаю, что они получат большое утешение от четырёх акров хорошо подстриженного газона! Что им нужно, так это кельтский крест высотой десять футов или гранитная плита с трогательной надписью, вырезанной на полированной поверхности. Вот это действительно настоящий мемориал, который можно увидеть, к которому можно прийти, и поговорить с ним, и показать его своим внукам. Да ещё, быть может, скамеечка, чтобы присесть, предаться воспоминаниям и подумать.

— Вы когда-нибудь видели традиционное кладбище в предвечерний час? — сказал Квиллер. — Все памятники смотрят на запад, их освещает солнце. Такое зрелище вызывает эмоции. Разве это ушло в прошлое?

— Похоже на то. Мы всё реже получаем заказы на надгробия и всё больше занимаемся песком и гравием. Вы знаете, кто продал землю городу? В газете не было названо имя.

— Честер Рэмсботтом, хотя собственность записана на имя его жены.

— Эта старая акула! Несомненно, он купил участок практически даром. — Торнтон перевёл взгляд на старинный столик. — Это у вас шашки? Не думал, что вы в них играете. В шахматы — может быть, но не в шашки.

— Это просто интересный раритет, — объяснил Квиллер. — Я покупаю старые вещи, которые мне приглянулись. Хотите взглянуть на компас семнадцатого века?

Сокровище хранилось в ящике письменного стола — подальше от любопытных глаз и лап.