Выполняя первый этап своего плана, он прошёлся по квартире, щёлкая одним выключателем за другим и зажигая все лампы. В прихожей загорелось только две свечи. Накануне ночью их было четыре. Час назад – три. Он фыркнул в усы. Электричество, которое отказывалось выполнять свои обязанности, выводило его из себя, но идти искать запасные лампочки не было настроения.

В любимом клетчатом купальном халате и в шлёпанцах из лосиной кожи было очень уютно. Он угостил кошек сардинкой и сварил себе ещё одну чашку кофе. Потом вставил кассету с «Отелло» в магнитофон и уселся в синее бархатное кресло перед камином. Огня он разжигать не стал: потрескивание поленьев только мешало бы восприятию музыки.

На этот раз он рассчитывал прослушать запись от начала до конца, не прерываясь. К его ужасу, как раз когда в первом акте Отелло и Дездемона подходили к любовному дуэту, раздался телефонный звонок. Квиллер приглушил звук и пошёл в спальню к телефону.

– Квилл, это Ларри, – сказал энергичный голос – Я только что разговаривал по телефону с Деннисом Гафом. Спасибо, что помог ему с отелем. Он говорит, что номер очень хороший.

– Надеюсь, они не дали ему люкс для молодоженов с круглой кроватью и атласными простынями, – угрюмо произнёс Квиллер, злясь на досадную помеху.

– Он в президентских апартаментах – единственном номере с телефоном и цветным телевизором. На завтра всё устроено. Сьюзан с ним позавтракает, мы с Кэрол обедаем с ними обоими. В музее всё в порядке? Тебе там удобно?

– Думаю, если я буду спать на этой штуковине, которая стоит тут вместо нормальной кровати, у меня начнутся кошмары.

– Эта штуковина, Квилл, – шутливо пожурил его Ларри, – бесценная кровать генерала Гранта, которая была сделана столетие назад для Всемирной выставки! Посмотри, какого качества розовое дерево! Посмотри, какая отделка! Посмотри, какая патина!

– Как хочешь, Ларри, спинка у изголовья похожа на дверь в мавзолей, а я ещё не готов ложиться в гроб. А помимо того, всё хорошо.

– Тогда спокойной ночи. Денёк выдался горячий, да и прошлой ночью никому из нас не удалось выспаться. Я наконец нашёл, кто ещё понесёт гроб, и поэтому сейчас я собираюсь пропустить свой заслуженный стаканчик и лечь на боковую.

– Один вопрос, Ларри. Ты на прошлой неделе видел Айрис в часы работы музея?

– Я нет, но Кэрол видела. Она говорила, что Айрис выглядит усталой и озабоченной, – это наверняка после результатов анализов, и, может быть, сказалось напряжение, связанное с открытием нового магазина. Кэрол посоветовала ей прилечь.

Квиллер вернулся к опере, но любовный дуэт он уже пропустил. С досады он выключил магнитофон, проверил, где коты, погасил свет и растянулся в синем кресле, положив ноги на скамеечку. Сидя в темноте, он начал ждать – ждать и прислушиваться, не раздадутся ли постукивания, стоны, громыхания и вскрики.

Через четыре часа он внезапно открыл глаза. У него затекла шея, оба сиамца лежали у него на коленях, и от их тяжести одна нога совершенно онемела. Сонные, они весили в два раза больше, чем на весах у ветеринара. Квиллер захромал по комнате, поругиваясь и притоптывая онемевшей ногой. Если в стенах и были какие-то звуки, он проспал их в блаженном бесчувствии. Последнее, что задержалось в памяти, – телефонный звонок Ларри.

Мысленно возвращаясь к разговору, он вспомнил, что в нем было что-то его обеспокоившее. Ларри упомянул о людях, которые должны нести гроб. Он сказал, что нашел, «кто ещё понесёт гроб».