Пролистав главы о выкармливании, дойке, спиливании рогов, холощении, подрезании копыт, чистке стойл и использовании навоза, он пришёл к выводу: легче умереть, чем взяться разводить коз. И вдобавок существовала опасность таких заболеваний, как кокцидиоз, демодекоз, тимпания и копытная гниль, не говоря уже о врождённых дефектах, таких, как треснувшие бабки, отвислое вымя, слепой сосок, недержание и гермафродитизм. Неудивительно, что хозяйка коз выглядела неимоверно озабоченной.

Но тем не менее после столь серьёзной подготовки он знал, какие вопросы задавать, и почувствовал растущее уважение к Кристи и к делу, которое она для себя выбрала. Может быть, в школе, как сказал Роджер, она и была легкомысленной, но кто не легкомыслен в таком возрасте? Он не мог дождаться интервью. Когда Полли Дункан позвонила и спросила, не собирается ли он прийти на открытие «Эксбридж и Кобб», Квиллер был рад, что у него есть честная отговорка. Он сказал:

– В два часа у меня интервью с одним фермером.

В субботу днем Кристи встретила его в белом комбинезоне. Она сказала, что принимала роды.

– У Ромашки были проблемы, пришлось ей помогать. Герань уже тоже на подходе, нужно проверять её каждые полчаса. Слышите, как она блеет, бедняжка?

– Вы всем вашим козам даете имена?

– Конечно. У каждой свой характер.

Когда они шли к сараям смотреть коз, Квиллер спросил, сколько козлят принесла Ромашка.

– Двоих. Я сама выращиваю себе стадо, вместо того чтобы покупать новых животных. Это занимает больше времени, но зато меньше стоит.

– Сколько весит козлёнок при рождении?

– Около шести фунтов. Первое время я буду от трёх до пяти раз в день кормить их из бутылочки.

– Мне не дает покоя один вопрос, – сказал Квиллер, помолчав. – Как и почему вы стали заниматься козами?

Лицо Кристи немного помрачнело.

– Я познакомилась с козой по имени Петуния, и это была любовь с первого взгляда, после чего я закончила заочные курсы и потом стала работать на ферме по разведению коз. Мы тогда жили в Новой Англии.

– Чем всё это время занимался ваш муж?

– Ничем. В этом-то всё и дело, – сказала она с горькой усмешкой.

В той части фермы, куда они шли, сгрудились небольшие сарайчики, навесы и загоны, огороженные проволочными заборами, за которыми росли невысокие, с обвязанными стволами, деревья, посаженные для тени. Под забором, изгибаясь всем телом, пролезала кошка. В ближайшем загоне тыкались носом друг в друга, отдыхали на земле или неподвижно стояли с десяток коз всевозможных мастей. Они обратили свои грустные добрые глаза на двух посетителей, и Квиллер украдкой взглянул на Кристи – и у неё были такие же грустные и добрые глаза.

– Мне нравится вон тот большой и чёрный, с полосатой мордой, – сказал он. – Какой он породы?

– Она, – поправила Кристи. – Здесь только самки. Эта – нубийской породы, и я зову её Чёрный Тюльпан. Взгляните, у неё римский нос и изящные длинные уши. Она из очень хорошего стада. Белая – это Гардения, зааненская порода. Я в неё просто влюблена, она такая женственная. Жёлто-коричневая с двумя полосами на морде – это Жимолость.

– Что это за сооружение посередине двора?

– Кормушка. Они получают калорийную подкормку, но я ещё и выгоняю их на пастбище. Фермер, который взял в аренду земли Фагтри, следит за моими выгонами. Школьники приходят после занятий, чистят помещение для дойки, кормушки или помогают по хозяйству. И потом, у меня есть друг, по свободным дням он приезжает из Пикакса мне помогать.

На самом дальнем загоне началось какое-то волнение.