Квиллера выручил Двайт Сомерс, подоспевший вовремя, чтобы положить конец показным восторгам шотландкой. Он предложил осмотреть персональный вагон.

– Настоящее детище своих дней! – сказал он.

Никто не ожидал увидеть такое великолепие: дорогая обивка кресел в гостиной, обеденный стол с инкрустацией из ценных пород дерева в столовой, а спальни с латунными кроватями и мраморными умывальниками. В общем, всё деревянное было из резного ореха, а фрамуги и ламповые стеклянные колпаки – от Тиффани!

– Для свадеб Ламбертаунский прогулочный поезд – самое то, что надо, – сказал Двайт. – Церемонию можно провести в клубном вагоне, а приём – в вагоне-ресторане по пути во Флэпджек. Затем отсоединить персональный вагон и оставить новобрачных на недельку на запасных путях. Пусть осваивают лужайки для гольфа, конюшни с верховыми лошадьми или просто гуляют по рельсам. В конце недели поезд с приглашёнными, которые продолжают кутить в клубном вагоне, возвращается, и все дружно пыхтят обратно в Мускаунти, где и живут долго и счастливо… Ты бы обдумал это, Квилл, – лукаво добавил он.

Не обращая внимания на намёк, Квиллер спросил с наигранным простодушием:

– Дама Тривильена – это его дочь, занимающаяся бухгалтерским учётом?

– Нет, это его секретутка, – ответил Двайт не без ехидства. – Он с ней познакомился в Техасе, куда забрел в поисках своего подвижного состава.

– Она что, работала затейником?

– Чем-то вроде, – последовал загадочный ответ.

Брякнул медный паровозный колокольчик, и повелительный окрик проводника призвал пассажиров обратно в вагоны. Лишь только поезд двинулся на север, официанты раздали каждому путешественнику по сувенирному свистку – длинной деревянной трубочке, свистевшей столь же пронзительно, как и паровоз. Несколько минут из вагона-ресторана доносились душераздирающие звуки, затем аккордеонист стал исполнять заявки. Милдред заказала «Крутись ещё». Квиллер – «Раз за разом» для Полли. Она, пожалуй, не знала текста, но в мелодии явственно чувствовалась нежность.

Когда поезд уже грохотал по предместьям Пикакса, возбуждение уменьшилось, и разговор перешёл к обычным темам:

– Вы пойдёте на состязания по гребле?

– Вы уже побывали в новом ресторане Мусвилла?

– Квилл, как поживают твои коты?

– Юм-Юм, всю жизнь евшая из одной тарелки с Коко, – ответил Квиллер, – вдруг потребовала подавать ей отдельно. Не понимаю, что творится в этой маленькой головке?

– В ней проснулось кошкосознание, – пошутила Милдред.

Квиллер застонал, Полли содрогнулась, а Арчи заявил:

– Бывают хорошие каламбуры и плохие каламбуры, но этот – худший из всех, которые я когда-либо слышал… Проводник! Сбросьте эту даму с поезда!

Потом он спросил Полли о доме.

– Собираются на этой неделе бетонировать, – сказала Полли. – Когда котлован уже вырыт, нельзя медлить, потому что дождь может вызвать оползень. Всё это так интересно! Я всегда снимала маленькие квартирки, а теперь у меня будет гостиная, спальня и гараж на две машины.

– А кто занимается постройкой?

– Контракт подписал Эдуард П. Тривильен. Это высокий волосатый парень, с окладистой бородой и копной чёрных волос. Грамматика его ужасающа! Между прочим, он сын владельца этого поезда.

Наконец «девятка» прогудела на переезде Содаст-сити, и под громкий свист пара исторический пробег завершился. Обслуга в красных костюмах бросилась к припаркованным машинам, и пассажиры начали разъезжаться по своим Пикаксам, Мусвиллам, Вест-Мидл-Хаммокам и Перпл-Пойнтам. Квиллер отвёз Полли на Гудвинтер-6ульвар, который был теперь весь загроможден машинами для асфальтирования, грудами брёвен и другими следами благоустройства территории колледжа.