– А Флорри не поинтересовалась, почему вы всё записываете? – спросил Квиллер с тревогой в голосе.

– Знаю, что вы думаете, шеф, но я тут же нашлась и объяснила это тем, что дважды в неделю пишу своему внуку длинные письма, поэтому и записываю всё. что его может заинтересовать.

– Неплохо придумано! Может, нам стоит внести Клейтона в платёжку?

Она, конечно, рассмеялась, а потом продолжала:

– Дайте же мне рассказать вам о свадебных фотографиях Флорри. Она вышла замуж за плотника, который безумно увлекался поездами, а он женился на ней потому, что её отец был машинистом. Так она, по крайней мере, сказала! А вот дальше уже интересно: свадебная церемония состоялась в кабине паровоза, все были одеты в рабочие комбинезоны и железнодорожные фуражки – даже невеста и священник! Цветы невесты стояли в сверкающей медной ручной масленке, а когда молодых людей объявили мужем и женой, священник дернул рукоятку свистка. Это означало, что шафер должен разжечь котёл; в кабине стало жарко, а цветы покрылись сажей. – Излагая события, Селия весело качалась взад и вперед.

– Флорри сочла это смешным?

– Нет, она не смеялась, не улыбалась. Она просто рассказывала, думая, что Клейтону это будет интересно. Свадебный приём устроили в депо. Её свекровь испекла свадебный пирог в форме состава из нескольких вагонов, проходящего поворот. Торт был бисквитный, облитый шоколадной глазурью. В качестве музыканта они пригласили гитариста, который целый вечер пел песни о крушениях поездов.

– Неудивительно, что её муж так плохо кончил, – заметил Квиллер. – Он уже и тогда был придурком.

– А теперь – грустная история. После нескольких снимков молодой пары и двух их маленьких детей в альбоме пошли чистые страницы. Я спросила, почему больше нет фотографий, и Флорри ответила: «Мой муж слишком разбогател. А я никогда не хотела быть женой богача. Я так любила то время, когда он приходил домой усталый и грязный, после того как целый день рыл подвал или крыл крышу, и мы садились за кухонный стол и пили пиво, перед тем как начать ужинать…» Разве это не грустно, шеф?

– Это действительно грустно. Она ещё говорила что-нибудь о муже?

– Ни слова, и я подумала, что задавать вопросы не стоит.

– Вы правы. Вопросы пойдут позже.

– Ну вот. Затем Тиш вернулась домой, и я стала прощаться с Флорри – она протянула руки, чтобы обнять меня. – Говоря это, Селия вдруг заморгала. – Прежде чем уйти, я обменялась несколькими словами с Тиш. Она притащила домой целую охапку библиотечных книг, и мы немного потолковали о её любимых авторах. Она сказала, что сама хочет писать. Я спросила, училась ли она в колледже, и вот что она ответила: «Мой отец считал, что в колледж идти необязательно, поскольку сразу после школы у меня была возможность заняться семейным бизнесом».

– Как она это сказала? С сожалением? Будто извиняясь? Как о свершившемся факте? С горечью?

– Думаю, скорее подавленно. Поэтому я с самым простодушным видом спросила: «А что у вашей семьи за бизнес?» Она удивилась, но я объяснила, что переехала в город пару дней назад и ничего ни о чём и ни о ком не знаю. Тогда она сказала, что их семья занимается финансами, но что она сама сейчас в отпуске.

– Я горжусь вами, Селия, – сказал Квиллер. – Для начала вы прекрасно со всем справились.

– Спасибо. Я на самом деле получала удовольствие от каждой минуты, проведённой там. Перед уходом я сказала Тиш, что сожалею об их собаке.