— А он не сказал, зачем ей понадобился такой огромный дом?

— Сказал, что не знает. Интересно было бы поговорить с Фран, правда?

Сделав вид, будто ему совсем неинтересно, Квиллер пробормотал что-то неопределённое и напомнил Полли, что на следующий день они обедают с Райкерами.

— Я зарезервировал столик в отеле «Макинтош». Встретимся здесь, у меня в амбаре, в шесть часов.

— Жду с нетерпением, — ответила Полли. — A bientot.

— A bientot.[1]

Прежде чем принести сиамцев из беседки, Квиллер щёлкнул выключателем, осветив весь амбар сразу и верхним, и нижним светом. По внутренним стенам живописной спиралью поднимался пандус, соединяющий три балкона. В центре большого зала стоял гигантский камин в виде белого куба, а от него к самому потолку тянулись белые дымоходы.

Сиамцы в беседке уже ждали хозяина, желание насладиться очарованием ночи боролось в них с предвкушением предстоящего ужина. Оказавшись в доме, они немедленно выскочили из сумки и понеслись по пандусу — впереди Юм-Юм, следом за ней Коко. Наверху Юм-Юм повернулась и погнала Коко вниз, а сама помчалась за ним. Квиллер засёк время: на все про всё ушло тридцать семь секунд.

Потом все трое расположились в большом удобном кресле и стали слушать «Кармен». Это была любимая опера сиамцев, а Квиллеру нравилось всё, что написал Бизе. Вот будет сенсация, думал он, если в старый Дом оперы начнут приглашать оперные труппы! Всё возможно, почему бы и нет? В Пикаксе, находящемся в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было, может произойти всё что угодно.

Глава вторая

В среду, перед тем как проснуться, Квиллер видел во сне старый Дом оперы. Городская элита подъезжала к нему в каретах, запряжённых лошадьми. Все места в партере были заняты любителями оперного искусства, они радостно предвкушали возможность послушать «Тристана и Изольду». Тут он открыл глаза. За его дверью сиамцы исполняли вагнеровский дуэт.

Квиллер спрыгнул с постели.

— Вот черти! — выругался он.

Кошки сбежали по пандусу вниз, а Квиллер по винтовой лестнице коротким путём отправился на кухню.

Там, думая о своём, он рассеянно готовил кошачий завтрак. Его занимали два вопроса, оба куда более интересные, чем мелко нарезанная куриная печёнка. «Кто же всё-таки эта Тельма Теккерей? — спрашивал он себя. — И что вот-вот произойдёт с Домом оперы?» Ниже склада бытовой техники уже не опустишься. У Дома оперы оставалась только одна возможность — вернуть себе былую славу и блеск. А что, если Фонд К. поможет воскресить оперу? Только вот привлекут ли кого-нибудь концерты и лекции в наш век телевидения?

В автоматической кофеварке Квиллер сварил себе сверхкрепкий кофе и разморозил в микроволновке булочку к завтраку. Потом засел за телефон.

Сначала он позвонил в студию интерьерного дизайна Аманды, надеясь застать там Фран Броуди, но та всё ещё выполняла какой-то заказ в Калифорнии, а сама Аманда пребывала в ратуше, выполняя обязанности мэра. Квиллер назвал себя, и новая помощница Аманды воскликнула:

— Ах, это вы, мистер К.! Я живу в Локмастере, но читаю вашу колонку во «Всякой всячине». Мне она очень нравится, очень!

Потом Квиллер позвонил официальному историку Мускаунти Гомеру Тиббиту и спросил, что известно о семействе Теккереев. Гомеру было уже девяносто восемь; удалившись от дел, он жил со своей женой Родой за городом, в поместье, расположенном на берегу реки Иттибитивасси.