– Прекрасная идея, – сказал он, – но я уже приглашён в другое место.

– А завтра? – спросила она с надеждой.

– К сожалению, в воскресенье я встречаюсь с кураторами НОСКа. Я, видите ли, пишу книгу об истории «Касабланки».

– Да что вы?! Я вам могу столько порассказать! Мои дед и бабушка снимали здесь очень шикарную квартиру в двадцатых. И бабушка любила вспоминать об этом времени.

– Запомню. Благодарю за предложение, – сказал он, внутренне содрогнувшись. – Почтальон приходил?

Изабелла весело помахала конвертом:

– Да, только что.

Понятно, что в конверте лежал заветный чек.

Квиллер пошёл на почту, но вход в неё оказался заблокирован Ферди-Быком, – надпись на его футболке растянулась до невероятных размеров. Фердинанд бросил на Квиллера зловещий взгляд, который считал проявлением особого благоволения.

– Когда вы собираетесь снимать? – напористо спросил он.

– Квартиру мисс Пламб? В любое время, как ей удобно.

– Ей удобно в любое время. Она не выходит на улицу.

– Хорошо. Я сообщу фотографу, он позвонит, и вы договоритесь с ним на определённый час.

– Она ждёт не дождётся, – сказал дворецкий. – А меня он тоже снимет? – И провел рукой по лысой голове.

– Почему нет?

– В бридж играет?

– Спросите сами, – сказал Квиллер.

Обрадованный положительными сдвигами, он решил серьёзно взяться за книгу. Это будет альбом с тридцатью процентами текста и семьюдесятью процентами чёрно-белых фотографий: виды пышного вестибюля и «Пальмового павильона», портреты знаменитостей, фото старинных автомобилей и жильцов в старинных одеждах – от эпохи Эдуарда к двадцатым, а затем и ранним тридцатым годам. В середине книги – цветные фотографии с изображениями квартиры на двенадцатом: крупным планом ковер и подушка с кубистским орнаментом, потом снимки медного экрана ручной работы с эбонитовыми вставками, столиков с квадратными ножками, «клубных» стульев со сладострастными обводами, стен, увешанных французскими художественными открытками двадцатых годов в рамках, и, конечно же, фото редкой вазы с пеплом Харрисона Пламба. На фронтисписе – портрет Аделаиды Сен-Джон Пламб с выщипанными и нарисованными карандашом бровями, завитыми «по-горячему» волосами; Аделаида сидит на горе диванных подушек и наливает чай – живая реликвия из мутного прошлого «Касабланки».

В качестве текста подойдут интервью со старыми обитателями дома – такие, доживающие свой век среди увядшей роскоши, наверняка отыщутся. Обидно, что миссис Баттон не прожила чуть дольше. Можно даже задать несколько вопросов Изабелле Уилбертон.

Пока он прикидывал различные варианты, дверь Красного лифта отворилась и из кабины вышла светловолосая менеджер из ресторана Роберто, рядом с которой шагал бледный мужчина много моложе её. Это был тот самый человек с повязкой на месте его правого уха.

Шарлот Руп выглядела удивительно жизнерадостна

– Мистер Квиллер! – воскликнула она. – Познакомьтесь, пожалуйста, с моим другом Реймондом Димвитти. Рей, это мистер Квиллер, о котором я тебе столько рассказывала.

Не доверяя ушам, Квиллер попросил:

– Не могли бы вы побуквенно произнести фамилию: не уловил.

– Д-а-н-в-у-д-и, – Сказал мужчина.

Квиллер. обмениваясь приветствиями, делал героическое усилие, стараясь не смотреть на ушную повязку.

– По субботам мы всегда ходим обедать в ресторан, а затем – в кино, – сообщила Шарлот. – Тогда получаешь скидку, но я не хочу оказаться в ресторане до четырёх часов.